Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
Вот такие они, девяностые, думал я по пути в офис. Жизнь идет своим чередом — она всегда так идет. И люди надеются на лучшее. И красивые девушки в мини-юбках. И «Ламбада». «Спид-Инфо» и «КоммерсантЪ». А что очереди, и в магазинах шаром покати, а на рынках все втридорога, так все давно привыкли. Естественный фон, на который не обращаешь внимания. Как запах мочи в подъезде, который периодически сменяется запахом хлорки — тоже привычным, хоть и убийственным для всего живого. А вот в м о е время, подумалось мне почему-то, об этих годах почти забыли. А если и помнят, то… как-то странно, очень избирательно. Мифы и легенды. «Бригада»
В офисе — сумасшедший дом. Бритоголовые курьеры в спортивных костюмах толкутся возле бухгалтерии — сдают вырученную за водку наличку. По коридорам бегают с бумагами сотрудники, и я вдруг осознаю, что большинство из них не знаю по имени. Я прохожу по коридору, где расположен отдел снабжения. Из открытой двери кабинета начальника отдела слышится лютый многоэтажный мат. Начальник отдела снабжения — наша гордость. Ценнейший человек. Мы переманили его из какой-то строительной конторы. Профессиональный решала высшего уровня. В советское время таких людей называли «толкачами» — деловые люди, имеющие возможность достать что-то для своего предприятия. Фонды, оборудование, транспорт, скорректированный план — все на свете! Деятельность их была где-то на стыке законности и криминала, но ни одно крупное предприятие без них не обходилось. Нашего решалу-толкача называли по отчеству и уважительно — Серафимович. Сейчас Серафимович разносил кого-то по телефону — щедро применяя русский матерный угрожал нерадивому контрагенту физическим и даже сексуальным насилием!
А вот в отделе продаж у нас тишина и спокойствие — народ собрался интеллигентный, большей частью студенты. И начальник отдела продаж — классический «ботаник». Сутулый, близорукий, в очках с толстенными стеклами, одевается невзрачно, во что попало. Но зато талант. Учась на первом курсе педагогического и не имея никакого представления о мульти-левел-маркетинге, создал маркетинговую сеть — спекулировали польской косметикой и шмотками. Лева его звали. Лев. В девятнадцать лет заработал приличные деньги, но столкнулся с криминалом, и только заступничество спортсменов Матвея помогло ему избежать неприятностей. Теперь работает у нас.
— Алексей Владимирович! — раздалось сзади. Я вздрогнул. Это Лева, и сейчас он начнет рассказывать о небывалых успехах отдела…
— Да, Лев, — обреченно сказал я.
Лева выглядел экстравагантно. В костюме пошива явно отечественной фабрики, купленном, похоже, на школьный выпускной. В толстенных своих очках. С какой-то дикой прической. Ему, кажется, было совершенно наплевать на внешность и прочие несущественные вещи. Потому что нужно же делать дело!
— Рад вас видеть! — заявил Лева, преграждая мне путь. И тут же нахально спросил: — Вы мой отчет читали?
— Отчет? — поднял я брови.
— Отчет! — подтвердил Лева. — По итогам первого квартала! А уже второй квартал в разгаре, между прочим!
— Лева, — сказал я терпеливо. — Мне сейчас некогда…
Но Лева не слышал. Он был переполнен деловой информацией и должен был этой информацией поделиться.
— Партия мебели, полученная из Прибалтики полностью реализована! — Стекла его очков сверкнули гордостью.
— Очень хорошо, — сказал я.
— Семьдесят пять процентов прибыли, — сказал Лева. — Но это пустяки, конечно. Курс! Падение курса минимизирует прибыль, Алексей Владимирович! Вот сейчас заехала партия электроники… вы хотите знать мое мнение, Алексей Владимирович?
— Ага, — сказал я безо всякого энтузиазма.
Лева тут же преисполнился важности и постарел минимум лет на десять.
— Мое мнение — пока не продавать. Лучше придержать на складе! Курс летит в тартарары!
Я напряг память.
— Видики по бартеру, вроде, получили?
— Да, — важно кивнул Лева. — Все верно, по бартеру. Но ведь, насколько я понимаю, у нас имеет место избыток рублевой массы?
— Имеет место, — покорно согласился я. — Послушайте, Лев… Мне сейчас некогда…
Я решительно двинулся вперед, пытаясь обойти начальника отдела продаж, но сделать это было непросто.
— Я тут нефтебазу бесхозную приглядел, Алексей Владимирович!
— Как это — бесхозную?
— А вот так! — хитро улыбнулся лева. — Фактически она на балансе у Облнефтепродукта, но не функционирует, хранить нечего, уже год не функционирует. Вот если бы в аренду взять у Облнефтепродукта… А, Алексей Владимирович?
— А бензин — высоколиквидный биржевой товар… — сказал я задумчиво.
— Именно! — расцвел Лева. — И не просто высоколиквидный, а постоянно дорожающий! Можем купить за рубли неограниченное количество, а через полгодика — загнать за валюту! И проблема рублевого неликвида решается!
— Почем сейчас горючка? — спросил я.
— Смотря где брать, — с видом знатока заявил Лева. — Семьдесят шестой на московской бирже двести рублей тонна. В других местах сильно дороже, до четырехсот доходит…
— А высокооктановый?
— Нету, — развел руками Лева. — дефицит, сами понимаете.
— Ладно, — сказал я. — Ты мне пришли докладную записку. Что-то вроде этого. По поводу нефтебазы. Будем делать.
— Я пришлю, — пообещал Лева. — Сегодня же, но у меня еще один вопросик…
— Потом, — отрезал я и двинулся в сторону лестницы — подняться к себе на этаж.
Перед кабинетом Сереги — с десяток просителей. У него сегодня «день связей с общественностью». Люди приходят просить денег, потому что слухи о благотворительности фирмы «Астра» ушли в народ. Просят на все. На проведение рок-фестиваля, которые чаще всего представляют собой грандиозную пьянку на несколько сотен волосатых поклонников «хэви металл». На операцию ребенку. На лекарства. Перекрыть крышу одинокой пенсионерке — Героине Труда. На восстановление церкви. На ремонт в детском доме. И в психбольнице. На импортный протез. На инвалидную коляску. И еще много на что…
Я бегло окидываю взглядом группу просителей — большинство из них профессионалы. На лице профессиональная скорбь. Очень демонстративная, которую охотно предъявляют по поводу и без. Профессиональным просителям мы отказываем. Вернее, не отказываем, но отделываемся дежурным «мы рассмотрим вашу проблему». Иногда они возвращаются. Скандалят. Требуют начальство, грозятся жаловаться и писать в газеты и высшие инстанции. Кроме профессионалов в коридоре я увидел несколько реально нуждающихся. Придавленные горем люди, которые изо всех сил стараются держаться. И, кроме горя, придавленные тем, что им приходится оббивать пороги и просить.