Капитан космического флота

Борчанинов Геннадий

— Где губернатор? — спросил он.

Я вдруг подумал, что Димитриевского всё-таки нужно было вытаскивать на эсминец первым же челноком.

— Арестован. Есть доказательства его причастности к мятежу, — сказал я.

Но вместо того, чтобы обрушиться на меня с критикой, как это сделал бы Кононенко, полковник просто кивнул.

— Не удивлён, — сказал Самохин.

Это давало шанс, что графа не придётся освобождать, всё-таки Самохин подчинялся другому командованию.

— Что-то ещё? — спросил подполковник. — Что мне нужно знать.

Я задумался на мгновение.

—

Никак нет, господин полковник, — ответил я. — На станции более-менее порядок навели уже.

— Хорошая работа, старлей, — похвалил он.

— Служу Империи, — машинально ответил я, и он пожал мне руку на прощание.

Рукопожатие у Самохина оказалось крепким, пусть он и не старался сломать мне кости в руке, как некоторые.

Я вернулся на челнок, который снова был полон народа, усталые бойцы сдавали посты армейцам и возвращались на корабль. Когда челнок был готов отстыковаться от станции, меня снова вызвали Магомедов и Козлов.

— Господин старший лейтенант! Это вахтенный, лейтенант Магомедов! — затараторил он.

Голос звучал испуганно, нервно.

— Что у вас? Что стряслось? — спросил я.

— Э-э-э… Тут корабль! Нет, два! Три! Четыре корабля! Это туранцы!

Глава 25

Мне вспомнились слова того ублюдка, Гасанова, про то, что султан этого так не оставит. Похоже, это были не просто слова.

В системе всё тут же пришло в движение, началась суматоха. Я протиснулся в кабину пилота, заставляя ефрейтора Стыценко потесниться.

— Что за корабли? — я бешеным взглядом окинул мониторы и чуть не присвистнул от удивления.

Султан отправил сюда лучшее, что у него было. Линейный корабль «Барбаросс Хайреддин», тяжёлый крейсер «Тургут-реис», крейсер «Исмаил» и эсминец «Пирий». Наши крейсеры ещё не успели покинуть систему, но даже так у туранцев имелся ощутимый перевес. Один только линкор по огневой мощи превосходил всю нашу эскадру.

Я почувствовал, как по спине пробежала целая стая мурашек, а рубашка прилипла к коже.

— Так… Нам надо вернуться на «Гремящий», — пробормотал я.

Вот только в условиях космического боя это почти нереально, в бою корабль маневрирует на предельных скоростях, чтобы уклониться от вражеского огня, и подойти на челноке к шлюзу просто не получится физически. А если «Гремящий» остановится, чтобы забрать нас, то непременно получит залп из всех орудий туранской эскадры.

— Магомедов! Отводите корабль вплотную к станции! — приказал я.

Под прикрытием станционной батареи, может быть, и получится состыковаться. Ну или мы можем обогнуть станцию и укрыться позади неё, пока «Минерва», «Диана» и «Беспощадный» сдерживают натиск превосходящих сил противника. Туранцы появились чертовски не вовремя. Хотя могло быть и хуже. Например, они могли появиться после того, как «Минерва» и «Диана» покинули бы систему, и тогда нам бы тоже пришлось удирать.

Туранцы, похоже, не ожидали увидеть здесь целую эскадру, опешили на мгновение. Но ситуацию оценили верно, поняли, что находятся в большинстве, и тут же начали набирать скорость для атаки.

Ещё одним

их преимуществом было то, что они зашли строем, а наши корабли держались по одиночке и теперь вынуждены были спешно идти на соединение друг с другом.

— Господин старший лейтенант, каперанг Миллер приказывает срочно идти к «Минерве»! — доложил второй помощник.

— Чёрт возьми, Артур! Кто ваш непосредственный начальник, я или Миллер? Забирайте нас у станции! — прорычал я.

— Есть! — отозвался вахтенный.

К станции они не сунутся. «Исмаил», уже битый станционной артиллерией, наверняка доложил об этом, и пусть линкор может подавить батарею огнём, даже ему придётся несладко, если Зардоб ответит из всех орудий.

Наши крейсеры тоже начали движение, полетели от границ системы сюда, поближе к нам. Если «Гремящий» не идёт к «Минерве», то она прилетит сама.

«Барбаросс Хайреддин» открыл огонь с предельной дистанции, через всю систему, целясь в «Минерву», как в самый мощный корабль нашей эскадры. Наш тяжёлый крейсер резко ушёл с линии огня, выпуская ловушки и пытаясь сбить снаряд на полпути. Термоядерный взрыв расцвёл ослепительной вспышкой, словно посреди системы вдруг зажглась новая звезда. На мгновение я даже подумал, что линкор добился своей цели, уничтожил «Минерву», но нет, это была всего лишь детонация сбитого снаряда.

Туранцы стремительно приближались, стараясь, впрочем, держаться подальше от станции и её пушек.

«Гремящий» промелькнул мимо нас, укрываясь за громадой орбитальной станции, челнок шмыгнул следом. Эсминец прильнул вплотную к станции, остановился, лишь изредка корректируя своё положение и борясь с силой притяжения.

— Запрашиваю стыковку, — севшим голосом произнёс пилот.

— Разрешаю, — ответил вахтенный.

Челнок начал манёвр чуть быстрее обычного, но в действиях опытнейшего Стыценко я не сомневался, он проделывал всё это сотни, даже тысячи раз.

И всё-таки усталость дала о себе знать, пилот не успел выровнять скорости относительно корабля и неловко ткнулся в шлюз. Громыхнуло, пассажиры чуть не попадали со своих мест. Ещё и моё присутствие в кабине заставляло его нервничать.

— Хочешь угробить нас до того, как это сделают туранцы? — прошипел я.

— Виноват! — воскликнул ефрейтор.

Щёлкнули магнитные замки, зашипели гермодвери, выравнивая давление, челнок занял своё привычное место.

— Выходим, выходим! — приказал я.

На эсминце уже была объявлена боевая тревога, все спешно занимали боевые посты. Я побежал на мостик, на ходу вызывая вахтенного.

— Отходите от станции, действуйте по плану Миллера! — приказал я.

Бежать в тесных парадных туфлях оказалось невыносимо, так что я просто скинул их прямо на бегу, отшвыривая в сторону, босиком удалось немного ускориться.

На мостик я влетел, как ошпаренный. Старший лейтенант Лаптева была уже тут и она встретила меня неприязненным взглядом, а вот лейтенант Козлов, похоже, занял место по штату, у главного калибра. Магомедов занимался переговорами с «Минервой» и махнул мне рукой в знак приветствия. Я принялся торопливо надевать скафандр.