Капитан Соври-голова или 36 и 9

Медведев Валерий Владимирович

— Слушай Сутулов, — сказал я ему, — при твоем росте у тебя твои мозги там… (я показал рукой вверх) должны быть в состоянии невесомости… Я правильно говорю?..

А Сутулов вместо ответа дал мне тогда по шее и сказал:

— Первый просит посадки!.. — Потом первый раз показал мне хронометр, который он носил на руке, и пояснил: — Резко поднимаю сомкнутые руки, быстро отбрасываю руки противника и, нагнувшись, захватываю его ноги в подколенных изгибах… И… прием провожу в три секунды.

Наверно, ему Тулькин, Мешков и Дерябин что-нибудь на меня наговорили. Я, конечно, мог Сутулову давно дать сдачи, и вообще, но это было бы ужасно примитивно, просто

подраться… в духе каких-то питекантропов. А вообще-то у меня есть, уже есть, уже приготовлен для Сутулова один химический состав, желтый-желтый, как «желтая лихорадка». Если им мазнуть по лицу, несколько дней не будешь от умывальника отходить… А дальше все должно происходить так: Сутулов мне, значит, делает на шею посадку двадцать девятого подзатыльника (двадцать восьмой я только что получил!), а я ему — «желтую лихорадку»… и тридцатого подзатыльника уже не будет…А может, мне прямо сейчас дать Сутулову по роже, чтоб не было посадки и двадцать девятого?

Я сжал в кармане пластмассовый мешочек с губкой, пропитанной «желтой лихорадкой», но тут же подумал, что с Сутуловым я расправиться всегда успею! И как еще расправиться! Я, кроме «желтой лихорадки», такое для Сутулова приготовил — весь век меня помнить будет, а сейчас самое главное — поскорее отвязаться от него и терпеливо дослушать до конца прием самбо, который проводил на мне этот гнусный Сутулов.

— Представляешь, — сказал Сутулов, покончив с приемом самбо, — проходит, как у Дюма — «Десять лет спустя», ты сидишь на веранде…

Я хотел спросить: «С кем?» — но удержался. Я-то знал, что на веранде через десять лет я буду сидеть с Танечкой, я знал, а Сутулов в этом убедится, когда подойдет ко мне через десять лет.

— Я, значит, подхожу, — сказал Сутулов, — и… две тысячи двести двадцать восьмой… просит посадки…

— Ну что ты, Сутулов, — сказал я, — какой две тысячи двести двадцать восьмой… двести тысяч двести двадцать восьмой просит посадки…

Сутулов, видно, не ожидал от меня такой фразы (я сам не ожидал ее от себя! Но ведь Тулькин ждет! Скорей! Скорей!), поэтому Сутулов разинул рот, подумал, поправил бороду и сказал:

— Молодец!.. Заходи в гости… — и удалился, а я в несколько прыжков подбежал к крыльцу Тулькина и стал заглядывать в его дом.

— Вам кого? — спросила сестра Тулькина.

— Вашего брата, — ответил я.

— Он спит! — сказала сестра Тулькина.

— Как — спит? — заорал я. — Как — спит? Как — спит?! — повторял я, как попугай Кокошка, одну и ту же фразу.

Мало того, что этот Сутулов подверг меня этой унизительной задержке, теперь этот Тулькин взял у меня таблетки для детективных снов, наверное, принял их и… улегся спать. С ума сойти!..

— Разбудить! — закричал я на сестру Тулькина так, как будто она была моей сестрой. — Разбудить немедленно!

— А он закрылся на крючок и сказал, чтобы его не будили!

Повернувшись вокруг себя на каблучке, сестра Тулькина спрыгнула с крыльца и побежала на улицу, а на крыльцо вышла мать Тулькина и подозрительно посмотрела на меня. На меня все всегда смотрят почему-то подозрительно.

«Все пропало, — подумал я, бесшумно отступая спиной за угол дома. — Тулькин действительно принял мои таблетки и лег смотреть многосерийный широкоэкранный, цветной, детективный сон. И главное, что мое письмо у него осталось!»

Ну, я ему покажу! Я… я обогнул дачу Тулькиных. Окно предателя было закрыто и даже задернуто шторой. А другое окно рядом было открыто, и из другого окна вдруг показалась спина Тулькина, а потом он сам с чемоданом

в руке.

— А сестра сказала, что ты спишь, — прошептал я, — не выходил столько времени…

— Так это же для алиби, — сказал Тулькин.

— А я уж думал, что с похищением все пропало, — прошептал я.

— Считай, что ты уже похищен. — Тулькин достал из кармана пять пакетов с молотым перцем. — Ползи на кладбище, — сказал он.

— А ты?

— Я сзади. Я буду посыпать перцем траву… Чтоб собаки след не взяли…

И я пополз… к славе, к известности, ко всему тому, что меня ждало впереди! Да, но если бы я знал, что меня ждет впереди, я бы, конечно, давно повернул обратно, но я не знал и поэтому все полз, полз, полз… до тех пор, пока не уткнулся макушкой в дверь сторожки. Не поднимаясь на ноги, я подцепил дверь рукой и потянул ее. Дверь со скрипом отворилась, я подполз на животе к лестнице. Тулькин пыхтел и чихал (от перца, наверно!) где-то сзади.

Взобравшись по лестнице на чердак заброшенной сторожки кладбища, я сел на пол, привалился спиной к стропилу, а Тулькин, достав из чемодана веревку, стал с удовольствием опутывать меня по рукам и по ногам. Потом он с наслаждением стал заталкивать мне в рот кляп.

— Да не весь толкай! С ума сошел, что ли! — промычал я. — Думаешь, это большое удовольствие?

Тулькин оставил в покое платок и, вынув из кармана пакет с молотым перцем, начал посыпать вокруг себя, освещая пол электрическим фонарем, хотя было еще светло. От его перца у меня сразу же засвербило в носу, и я с трудом удержался, чтобы не чихнуть.

— Осторожней сыпь! — промычал я сквозь платок. В носу защекотало сильнее, поэтому я не удержался и все же чихнул.

Тулькин осветил меня фонарем, полюбовался немного моим видом (связан по рукам и ногам, во рту кляп!) и сказал:

— Ювелирная работа!

А я сказал с кляпом во рту:

— Му-у-ум-эуа-э-э, — что без кляпа бы означало: Тулькин, не теряй время, скорей подбрасывай письмо!

Тулькин меня прекрасно понял, он подмигнул мне, спрятал мое письмо за подкладку кепки и, пятясь, стал слезать с лестницы, посыпая ступеньки молотым перцем.

Часть II

ПОЗОВИТЕ К ТЕЛЕФОНУ ВАШУ СОБАКУ

Рассказ пятый

Тулькин торгуется

Мой брат Саша как-то показывал мне заметку об одном интересном случае, о котором было напечатано в одном журнале. Значит, в Испании жила одна женщина — испанка, которая всю жизнь разговаривала на испанском языке. Однажды, когда она проходила мимо какого-то дома, ей вдруг на голову с балкона свалился какой-то предмет и сильно ударил ее по голове. Женщина-испанка потеряла сознание, а когда пришла в себя, то вдруг заговорила на чистом английском языке. Ученые, конечно, никак не могут найти объяснение этому удивительному событию. Я почему об этом думал, сидя на чердаке в сторожке, я об этом думал потому, что, если бы я попросил кого-нибудь ударить меня чем-нибудь по голове, может быть, я тоже бы вдруг заговорил по-английски.