Капитан. Наследник империи

Дубчек Виктор Петрович

– Батаев, говоришь? – спросил Немец, пристально разглядывая противника.

– Что?

– «Рысёнок», говоришь, свихнулся?

Рябышев раздражённо взмахнул клинком – как-то слишком умело, надо признать, взмахнул.

– Свихнулся, сдох. Что?

– Так ведь и ты свихнулся, – вкрадчиво сказал Немец. – Тенденция, как думаешь?

– Дур-рак ты, капитан… – презрительно усмехнулся Рябышев. – Всё разговоры говоришь.

– Кстати, о разговорах…

– Здесь тебя оставлю, – сказал майор, не слушая.

– А осилишь?

– Не

ты первый. Я ещё в Союзе кандидата выполнил. Ка-ак раз по сабле, представляешь?

Ага, подумал Немец, корректируем план.

– Не беда, – дружелюбно сообщил он Рябышеву, отводя оружную руку вбок. – Я приём секретный знаю.

* * *

Он двинул большим пальцем, – ножны плавно съехали по клинку, – и выбросил руку вперёд. Ножны полетели в майора. Тот с редкой сноровкой отбил их своим мечом, но в это время капитан уже развернулся и во весь опор бросился вниз по склону холма.

Бежалось ему легко, и даже боль в сломанной руке беспокоила не слишком. В этой жизни ко всему можно привыкнуть, в том числе и к боли – пожалуй, именно к боли и следует привыкать в первую очередь.

Рябышеву всяко приходилось хуже – тот бежал босиком и матерился на каждой щепке. Больничный его халатик развевался, как пепельный шлейф за сбитым драконом.

Метров через двести капитан притормозил, развернулся и швырнул в преследователя мечом – лишний вес. Ножом бы, глядишь, и попал; от этой железяки Рябышев просто увернулся, не желая даже отбивать. Майор теперь молчал – берёг дыхание. Капитан молчал тем более.

Так и бежали по горелому лесу два немолодых мужика: бывший капитан спецназа ГРУ удирал от бывшего дракона.

Немец бежал и думал, жив ли эльфёнок. Ещё думал об отдыхе, шашаке, возможности сходить по малому прямо на бегу; и о том, что, не дай бог, Рябышев вычистил и сберёг «макаров».

О чём думал Рябышев, оставалось только догадываться. Капитан окончательно уверился в безумии майора: РФ, XXI век – «служу власти»!.. Но – псих или нет, – а бежал бодро, упёртенько; хотя, конечно, всё равно отставал. Жаль – отставал медленнее, чем хотелось.

Ещё через полкилометра Немец с облегчением увидел на берегу ручья группу конных. Явно люди Варты, явно торопятся – и торопятся навстречу.

Наконец-то, подумал капитан, отплёвываясь едким потом. Бушлат он давно скинул, но всё равно задыхался – возраст есть возраст. Как же эта сволочь держится? Ему ж крепко за полтинник…

Эта сволочь взвыла – тоже заметила конных – и прибавила ходу.

– Дурак! – на бегу закричал капитан. – Ты сдохнешь скоро! Сядь, отдохни!

Но Рябышев, конечно, не внял. Ненависть отлично заменяет и здоровье, и способности, и ум.

Всадники пришпорили коней. Лидер группы узнал капитана, – мудрено было не узнать, – выхватил саблю и завертел ею над головой.

– Пагди! – заорал Немец на сближении. – Отставить!..

Дыхалки шибко не хватало, и всадники, очевидно, не расслышали. Капитан

ворвался в их круг на последних каплях морально-волевых. Со стоном наклонился, тяжело дыша уперся ладонями в колени – и тут же застонал громче: перелом-то никуда не делся.

– Сударь капитан! – закричал ему прямо в ухо тот самый сержант-«князь», соскакивая с коня, но не решаясь подставить плечо. Двое всадников спешились, остальные выстраивались в полукруг, настороженно готовясь встретить Рябышева.

Бегущий майор в голубом халатике действительно выглядел страшновато.

– У него Пагди, – проскрипел капитан, – в мечи не брать!..

Он с усилием выпрямился, ухватил одного из гвардейцев за руку и притянул к себе. Или себя к нему – здоровый кабан попался. Так или иначе, на ногах капитан уже почти не держался, пора было опереться хоть на кого-то.

Он обернулся, собираясь продолжить командование, – безумного майора следовало бить издалека, луками или пиками, – но увидел, что сержант и без того времени не терял. «Князь» выхватил у одного из всадников тяжёлое длинное копьё и занял позицию. Расхристанный преследователь всё так же ломился по прямой к Немцу; всадники потянули поводья, расступаясь; «князь» широко размахнулся и с птичьим каким-то клёкотом саданул древком Рябышеву по коленям.

Тяжёлое копьё пошло параллельно земле, как одинокая вертолётная лопасть. В последний момент майор даже успел подпрыгнуть. Древко ударило его по ступням – окровавленные пятки взметнулись в воздух. Рябышев с болезненным воплем упал на спину. «Младший князь Пачима» с натугой воздел копьё и, надсадно хэкая, приложил майора тупым концом.

Рябышев попытался прикрыться Пагди, но – волшебный или нет – меч для такого противостояния оказался слабоват. Сержант успел отоварить жертву ещё раза три, пока древко всё-таки не сломалось; гений обмолота с энтузиазмом потянулся за следующим бревном.

Майор слабо ворочался на земле. Немец, жестом запретив солдатам следовать за ним, подковылял к Рябышеву, одной ногой перешагнул и уселся сверху; так, чтобы заблокировать возможность вырываться.

Протянул руку и попытался отнять Пагди. Рябышев вцепился в рукоять наглухо. Немец нажал ему на ноготь большого пальца, «добавил колена», потихоньку разжал упрямому майору ладонь и забрал меч.

– Умничка, – ласково сказал капитан, – вот ты и Пагди мне принёс.

– Ненавижу, – простонал Рябышев.

– Зря. Меньше ненавидел бы – глядишь, иначе бы всё сложилось.

Майор задёргался, пытаясь стряхнуть обидчика, но Немец сидел плотно.

– Да и нет в тебе настоящей ненависти, – сказал капитан, рассматривая бывшего дракона. – Ты себя жалеть привык. Жена, сын… «афганку»-то небось возил из-за речки? Ну так чему удивляешься, что сын сторчался? По вере вашей.

– Все возили!

– Не все. Не кивай на «всех». Нет никаких «всех»! Есть ты – и твой долг.

– Мой долг – тебя достать!