Капитан. Наследник империи
Шрифт:
Капитан рассмеялся:
– И как, достал?
Рябышев только заскрипел зубами.
– Ты же знаешь: я невиновен, – ещё раз попытался Немец. Он всё-таки должен был убедиться.
– Ты виновен. Тебя закон признал виновным. Значит, ты виновен.
– Не закон признал, а судья. Закон меня два раза оправдывал.
– Не закон оправдывал. А присяжные – люди. Власть тебя виновным признала!
– Ты говоришь: власть важнее людей?
– Да!
Сильным коротким движением капитан перерезал Рябышеву горло. Убедился, что меч разделил позвоночник. Подождал, пока перестанет вытекать
Встал, отряхнул меч.
Одобрительно молчали всадники.
– Сударь капитан!.. – воскликнул «князь», обеспокоенно присматриваясь к Немцу. Капитан смахнул слёзы.
«Так закончилась история майора Рябышева, дурака-дракона. Он не был по-настоящему злым. Зло-то можно убить, зло умирает. А вот дурь – дурь бессмертна».
Ну что, капитан, сойдёт за некролог?..
– Фабрики Нижнего Тагила, – произнёс он вслух, с некоторым усилием отключая пафосный образ мыслей.
– Чего?..
– Фабрики Нижнего Тагила, – повторил капитан. – Был у нас в Ростове паренёк один, в соседней камере. Вечно песенку крутил; вот что-то вспомнилось.
Сержант почтительно молчал. Наверное, думал, что капитану пришлось убить дорогого сердцу друга и ритуал прощания подразумевает такую вот своеобразную истерику.
– Фабрики Нижнего Тагила, – сказал Немец, задумчиво рассматривая Пагди. – Хороший меч, согласись?
– Сударь капитан… – осторожно заметил «князь». – Это ж… там Его Высочество же беспокоиться изволят…
«Да, – подумал капитан, – поскорбели – и хватит. Пора войну выигрывать».
– Коня, – скомандовал он. Привычным жестом дотронулся до подбородка; и спохватился: – Только обожди… я до кустиков.
Эпилог первый, баталический
Жизнь текла теперь по-новому, словно капитан вырвался наконец из бесконечного телесериала последних лет. Суету уносило потоком; впервые за долгое, долгое время удалось остановиться и посмотреть вокруг.
Сейчас капитан видел окружающий мир настоящим: прежде он казался ярким и быстрым – теперь пестроты стало меньше, зато прибавилось понимания. Впервые это ощущение кольнуло Немца, когда он рассматривал секретные карты Вишвы. Потом лилась кровь – и стало не до того. Но едва всё хоть немного устаканилось, выдалась свободная минутка посидеть-подумать – капитан сидел как на иголках.
Битву в низинах капитан проспал.
Раздавая салюты, въехал в расположение, сполз с коня у самого полководческого верстака Содары. Принц и лейтенанты восторженно набрали воздуху в лёгкие – но выразить ликование не успели: Немец выполнил воинское приветствие, раскрыл рот и отключился.
Остаток сражения он провёл в лазарете, под присмотром магов зелёного крыла и Дурты. Маги забалтывали руку и «ушиб всей бабки»; достойный мудрец тыкал палочкой в ожоги и бормотал себе под нос, периодически проясняясь ликом.
Капитан мирно спал.
Впрочем, и без его участия всё сложилось неплохо.
Поединок на холме наблюдали обе армии. Люди встретили гибель дракона великим воодушевлением; степняки, конечно, приуныли. Желая приободрить деморализованное войско, умный Ангъул всё-таки додумался разогнуть усики трофейной гранаты.
Младший сын вождя умудрился выжить: ему всего лишь оторвало руку. Самого Ангъула контузило и посекло осколками; старый хитрец выбыл из строя на несколько дней.
Возможно, план битвы, предложенный капитаном, и не являлся вершиной средневекового тактического мастерства. Вот только противная сторона лишилась командования: главарь без сознания; старший сын убит; младший – и того хуже – дурак. Некому оказалось разгадывать, противостоять, преодолевать, воодушевлять… Лейтенанты Ангъула честно отработали полученные перед боем приказы – двинули конницу туда-то и туда-то, строй за строем.
С этого момента битвой дирижировал Содара.
Безвозвратные потери Варты составили почти пять тысяч человек. Ещё двенадцать тысяч раненых, включая эльфов. Степь потеряла убитыми более тридцати – почти всю «каменную» конницу.
К закату подошли подкрепления. Ангъул намеревался использовать более слабые части второго эшелона для преследования и зачистки разбитого войска Варты. Вышло иначе: разъярённые, пьяные вкусом победы люди жестоким встречным ударом опрокинули новую порцию орков.
Пленных уже не брали, мёртвых не считали.
Ставка Ангъула ушла.
Содара сгоряча собирался было углубиться в степь, но стиснул зубы и от карательной экспедиции отказался. «Покамест».
Вопреки планам Немца, поле битвы осталось за людьми. В этом смысле аналогию с Кутузовым Его Высочество «не дожал»; да, впрочем, и повязку скоро сняли – отмытый от засохшей крови глаз видел по-прежнему. На месте срубленной брови волнился шрам; со временем маги забормотали и его. Конечно, бровь так и не отросла, но внешность Содары это ничуть не испортило – кто же опустит взгляд ниже короны?..
Лес горел ещё долго, но в конце концов догорел. Армейские команды разбирали завалы.
Нашли «макаров»: пистолет оказался аккуратно вычищен, но совершенно побит расплавленным металлом. Вероятно, с оружием возился Рябышев, когда скучал, ожидая пробуждения капитана.
Нашли остатки корпуса БТР, и Немец разрешил перековать их на оружие. Качество металла поразило местных – кузнецы исхромались в недоверчивом восторге. Содара томно вздыхал и просил наладить межмировое культурно-торговое взаимодействие; Немец задумчиво рассматривал Пагди и отговаривался общими фразами – совсем о другом он думал; хотя и обещал переговорить со знакомыми работягами из Тагила, которым не помешала бы небольшая партия алмазов.
Никаких следов дракона найти не удалось, даже пепла. Маги жёлтого крыла негодовали. Но капитана их истерики не волновали: совсем о другом он думал – почему Рябышев?..
– Эээ!.. – объяснил Дурта. – Да ведь человек сей взял Пагди – и тем сделался особенно заметным в пространстве стихий. Кого ж ещё могли призвать дикарские шаманы для воплощения в змея? Тем паче, что в момент призыва этот самый Рябушев преисполнен был злобы и лютости в отношении тебя. Я прав ли?
– Рябышев, – автоматически поправил Немец. – Прав. Ты всегда прав.