Капли гадского короля
Шрифт:
— Меня зовут Екатерина! — грозно выкрикнула она.
— И вы возомнили себя императрицей? — усмехнулся режиссер.
— Я не знаю, кем вы себя возомнили, но у Германа могут разойтись швы и опять откроется кровотечение, — сказала Катя, с ужасом наблюдая, как главный герой тщетно пытается надеть футболку, то есть не оставляет своих попыток выбраться из больничной палаты.
— У нас есть свой врач-травматолог, он понаблюдает за мной, — ответил Герман, — успокойся, Катя, пойдем со мной. По-любому вам, Сергей Сергеевич, придется с ней подружиться, потому что теперь во всех интервью буду говорить, что уже не свободен.
Сергей
— Сергей Сергеевич, режиссер, — представился он, расставляя сразу все приоритеты.
— Екатерина, — ответила она.
— Наверное, вы влюбились в Германа, насмотревшись фильмов с его участием?
— Поклонницей его я не была никогда, — ответила она, — если вы об этом… А понравился он мне как человек, будучи в образе восьмидесятилетнего старца, ну это долгая история. Вы пытаетесь увести меня в сторону от сути! Герману нельзя уходить! Он должен отлежаться минимум неделю.
— А вы его лечащий врач?
— Почти, — ответила Катя, — но его лечащий врач Франческо скажет вам то же самое.
— По-моему, никто, никогда и ни в какой стране не может удерживать человека в больнице насильно, — возразил Сергей Сергеевич.
— Герман, я поняла! Он хочет, чтобы это был последний фильм Германа Чадаева! Великий боец и актер умер на съемках этого фильма! Это последний фильм Германа! Спешите увидеть! Он, истекающий кровью, выполнял все трюки сам! Браво! Браво посмертно! — кривляясь, проговорила Катя.
— Я буду осторожен, Катя, обещаю тебе. Но поверь, я понимаю Сергея, каждый день простоя смерти подобен.
— Молодец, Гера! — похвалил его Сергей Сергеевич и, подхватив под руку, повел на выход.
— Что только творят… — прошептала Катя и, сокрушенно качая головой, поплелась за ними.
Герман не хотел уходить, не сказав об этом Франческо, но доктора на месте уже не было.
— Доктор Франческо каждый вечер уходит к себе и больше оттуда не выходит, что бы ни случилось, — ответила Герману заведующая отделением, — Франческо проводит вечера в одиночестве и молитвах, но я передам ему вашу благодарность.
— Еще я бы хотел заплатить за свою операцию, — сказал Герман.
— О, что вы, сеньор! За такие экстренные случаи, ради спасения жизни человека, Франческо денег не берет! — заверила его заведующая, натянуто улыбаясь.
— Все-таки я хотел бы отблагодарить персонал больницы и внести пожертвования на счет ордена Святого Франциска.
Против пожертвований никто возражать не стал, и Герман облегчил свою кредитную карточку на круглую сумму.
— Сам дойдешь до отеля? — спросил Сергей Сергеевич. — Или машину подогнать?
— Мне не совсем хорошо от наркоза, — ответил Герман, — а так все нормально, дойду сам. Что там с похоронами Стефании?
— Лучше не спрашивай. Этот полицейский Матео ходит злой как черт. Ему надо доложить о преступлении в вышестоящие структуры, что сильно его напрягает. Он вообще заявил, что все местные жители белые и пушистые, что никакого маньяка среди них нет. Матео недвусмысленно намекнул, что преступника надо искать среди наших. Якобы съемочная группа внесла сумятицу в их спокойный городок.
— Простите, что вы снимаете? Жанр, я имею в виду? — переспросила Катя, все это время молчавшая, пребывая в подавленном состоянии.
— Эротический триллер, — ответил режиссер.
У Кати были такие удивленные глаза, что Герман прыснул со смеха.
— С элементами боевика, — добавил Сергей Сергеевич и снова обратился к Гере, — так что я думаю, они особо и искать не будут убийцу. Подумаешь, разборка русской мафии, кто-то выпотрошил русскую актрису-наркоманку! — сокрушенно махнул рукой режиссер. — Насчет похорон не беспокойся, мы все сделаем, тело пока еще не выдали, но как только… так сразу же в Россию в цинковом гробу. Ее сестра и мать уже оповещены и конечно же находятся в шоке. Очень жалко, молодая женщина в полном расцвете сил, пусть и бесталанная актриса, но такой ужасный конец. — Сергей Сергеевич почесал затылок. — А знаешь, какую еще версию выдвинул этот комиссар полиции? Вот уж поистине темпераментный народ! Помимо того, что кровожадным маньяком являешься ты, раз тебя застали на месте преступления с руками в крови по локоть, так еще и я, оказывается, один из главных подозреваемых.
— Вы-то тут при чем? Вас и на месте преступления не было, — фыркнул Герман.
— Двое-то преступников не пойманы! Может, один из них я! По версии Матео, я был настолько удручен игрой фаворитки продюсера, что пошел на крайние меры, чтобы избавить свой фильм от ее участия. Как тебе?
— Бред, конечно, — ответил Герман, — так может думать только человек с извращенным умом, кто тебя не знает.
— Мне-то от твоей лестной оценки не легче.
Они вышли из здания больницы на аллею, ведущую на улицы города. Катя остановилась.
— Вы идите, а я присоединюсь к вам попозже, у меня еще здесь дела.
— Тебе помочь? Наверное, надо забрать и отнести вещи? — встрепенулся Герман. Так как при этом его самого держали под руку и выглядел он очень бледно, то его предложение помочь звучало как насмешка. Какие вещи мог нести Гера, раз его самого почти несли?
«Просто ходячий труп, зачем его забирают из больницы?» — подумала Катя и ответила:
— Я сама приду, а вещей у меня мало, и они легкие. А вот версию комиссара полиции насчет того, что вы, Сергей Сергеевич, можете оказаться маньяком, я бы рассмотрела поподробнее. Вы сейчас так тянете раненого Германа, что действительно можно подумать, что вы печетесь только о своем фильме, а люди и все несчастья, что с ними случаются, для вас — ничто.
Увидев вытянутое лицо Сергея Сергеевича, Катя добавила:
— Шучу! — И развернувшись, исчезла в здании больницы.
Сергей Сергеевич потащил Германа в отель, где их уже ждал прилетевший продюсер, которому сразу сообщили обо всех несчастьях, постигших съемочную группу. Герман был «приятно удивлен», когда понял, что в его апартаментах развернулся настоящий штаб по спасению эротического триллера режиссера Толстого.
Герман думал, что продюсер Юрий Владимирович Рыжов будет очень переживать по поводу гибели Стефании, так как они в последнее время были любовниками. Но почти сразу Герман понял, что продюсера волнуют только его вложения в денежном эквиваленте.