Капойо
Шрифт:
– Фух, - выдохнула она.
– У нас мёд хранится в бочках. Там пробки поухватистее.
– У нас тоже в бочках, - сказала Рида.
– В бутылки переливают для продажи.
– Давайте стаканы.
Аяна разлила желтоватое вино по стаканам, и девушки протянули руки к ним. Они отпили по глотку.
– Ну, ничего, - сказала Рида.
– Я думала, оно кислее.
Айлери молча выпила половину того, что налила ей Аяна. Гелиэр отпила несколько глотков и улыбнулась.
– Немного согревает изнутри. Кисловато, но приятно.
Аяна откинулась на спинку диванчика и оправила платье.
– А когда
– спросила Айлери.
– На меня уже действует, - сказала Гелиэр.
– Мне как будто стало веселее. Я хотела спросить, гватре Аяна, - сказала она, но залилась краской.
– Ой. Нет. Мне неловко.
– Мы можем поболтать немного о чём-то весёлом, - пожала плечами Аяна.
– Расскажи нам что-нибудь, - предложила Рида, наливая всем ещё немного.
– Мой друг рассказывал мне о доме. О том, как проходит его утро. У нас в долине светает позже, чем у вас, но сумерки светлые. По утрам с гор спускается туман, который будто замедляет время, и всё вокруг плавает в этом белом молоке, особенно осенью. У нас редко бывает, что утро... резкое, как тут. Мы идём завтракать, кто-то позже, кто-то раньше, но чаще всего только завтрак у нас совместный, и лишь иногда - ужин. После него кто-то идёт сидеть с детьми, а остальные уходят на общие работы или занимаются своими делами.
– А женщины?
– спросила Рида.
– Тоже идут работать. У нас нет кирио. Ни одного. У нас работают все. Обед мы берём с собой, или на общем дворе кормят... Зимой, когда нет работы на полях, мы ходим учиться в отдельный двор. Нам рассказывают про всё на свете. Иногда это сложно, иногда – совсем легко, но всегда очень интересно. Я не очень понимаю сложные вычисления, мне проще давалось чтение по ролям и пересказ наших сказаний.
– Ты училась вычислениям?
– Айлери недоверчиво нахмурилась.
– Да. Некоторые мои друзья понимают всё, и записывают громадные листы этих знаков, но я застряла где-то на делении чисел через ствол и веточку, - сказала Аяна.
– Ну, когда спускаешься вниз по стволу, деля одну ветку на другую.
– Я не знаю, что это, - сказала Айлери.
– Меня учили вести себя уместно, быть приличной, читать и писать, танцевать и вышивать, и подбирать туфельки под платье. Зачем вас этому учат?
– Ну, это помогает в работе.
– На той работе, которую выполняют катьонте, не нужно никаких стволов и веточек. Для этого есть управляющий, - сказала Айлери.
– Он всегда может подойти и показать пальцем на то, что нужно сделать. А женщины севас и кирио не работают. У них хватает других дел.
Рида налила ещё вина и отпила из стакана.
– Дэска Оринда говорила, что от лишних знаний у девушки портится характер, - сказала Гелиэр печально.
– Мы нашли с Ридой большого жука, и мне стало интересно, как он летает такими маленькими жёсткими крылышками, но она отбросила его с дорожки и сказала, что это гадость. И что мне нужно заниматься тем, что пригодится мне в жизни.
– У них там прозрачные подкрылки, - сказала Аяна.
– Они их расправляют из-под этих жёстких крылышек. И мелко взмахивают ими. Мы рисовали жуков на занятиях у олем Ораи... у нашей главной вышивальщицы. Если не знаешь, как что-то устроено, не видел или не переживал это сам, то оно будет казаться очень фальшивым, когда попробуешь изобразить.
– Твой младший брат... без катиса? Учился у женщины? Если он рисовал, значит, его возраст...
– начала было Айлери.
– У них нет кирио, помнишь?
– напомнила Рида.
– Так у вас не забирают... сыновей?
– спросила Айлери.
– Странные правила.
Аяна покачала головой, отпивая вино.
– Я не понимаю, зачем это делать. Это странно.
– Женщины плохо влияют на мужчин. Они их размягчают, - сказала Рида.
– Дэска Оринда так говорила. А ещё женщина не может ничему научить мальчика.
– Могла бы, - хмыкнула Аяна.
– Если бы ей дали научиться самой.
– Это портит характер, - напомнила Гелиэр.
– У меня плохой характер?
– спросила Аяна.
Три головы согласно кивнули, и она подняла бровь.
– Ты очень дерзкая, - сказала Рида.
– Меня рассчитали на прошлом месте в Ордалле за дерзость, потому что я слишком долго смотрела на кира, но я и рядом с тобой не стояла в этом смысле. У тебя очень дерзкие мысли. Я бы даже не удивилась, если бы ты начала обсуждать с киром Эрке предложения...
Она осеклась, глянув на Гелиэр. Та отхлебнула вино, беспокойно качая ножкой, и лицо её стало совсем печальным.
– Но вы всё равно обратились ко мне. То есть, характер у меня плохой, но для того, чтобы порасспросить – сойдёт?
Рида слегка смутилась.
– Ты рассказывала нам о том... мужчине.
– Да. Я жалею об этом. Я жалею о каждом слове, что сказала. И не знаю, как согласилась на это. Это самая большая ошибка в моей жизни. Не знаю, как я буду расплачиваться за неё, но это явно будет мучительнее, чем просто пара новой обуви, медленно убивающей мои ноги.
– Ты не закончила рассказ.
– Может, просто поболтаем о чём-то? Не о мужчинах?
Гелиэр покачала головой.
– Мы тут для этого и собрались. Аяна, меня выдают замуж. Я хочу понимать, что будет дальше.
Айлери съёжилась, вжавшись в поручень диванчика, и чуть не плакала. Рида подлила ей в стакан вина.
Аяна тяжело вздохнула, встала и открыла вторую бутылку.
– Это нам понадобится, - сказала она.
– По крайней мере, мне – точно.
Она смотрела, прищурившись, на девушек.
– Вы похожи на две луны на небе, - сказала она вдруг.
– Ты, Гели, как золотисто-коричневая Монд, а Айлери похожа на светлую Габо.
Гелиэр смущённо улыбнулась.
Аяна налила себе ещё полстакана и отпила лёгкое вино, которое отдавало фруктами и какими-то цветами, а ещё, совсем чуть-чуть – луговыми травами.
– Если твой муж тебе нравится, то ничего страшного не происходит, - сказала она.
– А почему вам запрещают пить хмельное?
– Хмельное развращает. Оно заставляет видеть то, чего нет, - сказала Рида.
– Женщина не должна пить никакого вина до свадьбы. Она впервые пробует вино только в этот день, и пьёт из одного бокала с мужем. Он должен отпивать половину из её бокала. Это обычай. Но не все разрешают пить даже на свадьбе, и тем более - потом.