Караси и щуки
Шрифт:
— Какой гипнотизмъ?
— Знаете, который усыпляетъ. Загипнотизировали мальчишку и выпустили. Махай, молъ, палочкой.
– Позвольте! Вс ученые заявили, что подъ гипнозомъ человкъ можетъ длать только то, что онъ уметъ длать и въ нормальной жизни. Такъ, напримръ, девушку можно подъ гипнозомъ заставить поцловать находящагося вблизи мужчину, но никакъ нельзя заставить говорить ее по-англійски, если она не знала раньше англійскаго языка.
– Серьезно?
– Ну, конечно.
– Тогда
– Въ томъ-то и дло. Я поэтому и спрашиваю: чмъ вы объясняете это?
— Можетъ, его мучили?
— Какъ мучили?
— Да вотъ, знаете, какъ маленькихъ акробатовъ…
Разсказываютъ, что ихъ выламываютъ и даже варятъ въ молок, чтобы y нихъ кости сдлались мягче.
– Ну, что вы! Гд же это видано, чтобы дирижеровъ въ молок варили?
— Я не говорю въ буквальномъ смысл — въ молок. Можетъ быть, просто истязали. Схватятъ его за волосы и ну теребить: «дирижируй, паршивецъ!» Плачетъ мальчикъ, a дирижируетъ. Голодомъ морятъ тоже иногда.
– Ну, что вы! Причемъ тутъ истязанія. Вонъ даже клоуны, которые выводятъ дрессированныхъ птуховъ и крысъ и т дйствуютъ лаской.
— Ну, что тамъ ваша ласка! Если и добиваются лаской, такъ пустяковъ — птухъ, потянувъ клювомъ веревку, стрляетъ изъ пистолета, a крыса расхаживаетъ въ костюм начальника станціи. Вотъ вамъ и вся ласка. A здсь — маленькій мальчуганъ дирижируетъ симфоническимъ оркестромъ! Этого лаской не добьешься.
— Значитъ, по вашему, его родители истязали?
– A позвольте! Зачмъ бы иначе въ эту исторію вмшалось общество защиты дтей отъ жестокаго обращенія. Значитъ, ребенка истязали.
— Значить, по вашему выходить такъ: беремъ мы обыкновеннаго миловиднаго мальчика, начинаемъ истязать, колотить его почемъ попало — и мальчишка черезъ годъ-два уже дирижируетъ симфоническимъ оркестромъ такъ, что вс приходятъ въ восторгъ?!. Просто же вы смотрите на вещи.
– Виноватъ! Вы вотъ все меня спрашиваете: объясни, да объясни. A какъ вы сами объясняете?
– Что? Вилли Ферреро?
– Да-съ.
– Тутъ если и можетъ быть объясненіе, то гораздо сложнй. Послднія завоеванія оптической техники…
– Вы думаете — посредствомъ зеркалъ?
– То есть?
– Знаете, зеркала подъ извстнымъ угломъ… Фокусники достигаютъ того, что…
— Нтъ-съ, это пустяки. A видлъ я лтомъ въ «Акваріум» механическаго живописца. Маленькій человкъ, который собственноручно портреты съ публики писалъ. Представьте себ, я узналъ, какъ это длается: онъ соединенъ электрическимъ проводомъ съ настоящимъ живописцемъ, который сидитъ за кулисами и рисуетъ на другой бумаг. И что же вы думаете! Устроено такъ, что маленькій живописецъ геніально точно повторяетъ вс его движенія и рисуетъ очень похоже.
– Позвольте! Механическаго
— Гм! Пожалуй. Ну, въ такомъ случа — я прямо отказываюсь понимать: въ чемъ же тутъ дло?!.
Я не могъ больше слушать этого разговора:
– Эй, вы, господа. Все, что мы говорили, можетъ быть очень мило, но почему вамъ не предположить что-либо боле простое, чмъ электрическіе провода и система зеркалъ…
– Именно?
– Именно, что мальчикъ — просто геніаленъ!
– Ну извините, — возразилъ старикъ-авторъ теоріи объ истязаніи. — Вотъ именно, что это было бы слишкомъ простое объясненіе!
Подумайте только: на красномъ диван позади меня сидли люди, для которыхъ мы пишемъ стихи, разсказы, рисуемъ картины, Шаляпинъ для нихъ поетъ, a Павлова для нихъ танцуетъ.
Не лучше-ли всмъ намъ, съ Шаляпинымъ и Павловой во глав, заняться оптовой торговлей бычачьими шкурами.
A Вилли Ферреро будетъ y насъ мальчишкой на посылкахъ, — относить счета заказчикамъ…
КАЛИФОРНІЯ БЕЗЪ ЗОЛОТА
Когда первые золотоискатели наткнулись на Калифорнію — они буквально купались въ золот. Вторая волна золотоискателей — боле многочисленная — ходила уже только по колна въ золотыхъ струяхъ, третья — могла еле омочить пятки, a четвертая, пятая, шестая какъ нахлынула на сухой облзшій, когда-то столь густо позолоченный берегъ — такъ ни съ чмъ и отхлынула: рдкому счастливцу посл долгихъ поисковъ попадался золотой слитокъ, довольно ясно видимый подъ микроскопомъ.
Кто, какой піонеръ, какой первый золотоискатель открылъ Выборгъ — этотъ золотой пріискъ, гд можно купить любую вещь дешевле грибовъ — неизвстно. Можетъ быть, оно раньше такъ и было — мн о томъ невдомо. Но вслдъ за первымъ золотоискателемъ изъ Петрограда хлынулъ цлый потокъ золотоискателей — вотъ теперь они и бродятъ по унылымъ опуствшимъ магазинамъ Выборга — съ видомъ усталыхъ рудокоповъ, изрывшихъ цлыя десятины, намывшихъ цлыя горы земли и извлекшихъ изъ ея ндръ одну только пару, подозрительнаго вида, чулковъ за десять марокъ.
Компанія измученныхъ петроградцевъ съ остолбенлымъ видомъ останавливается передъ витриной крохотной выборгской лавчонки и испускаетъ рядъ отрывистыхъ восклицаній:
– Ого! Ботинки.
— Да. И какъ дешево. 50 марокъ.
— A въ Петроград за такія слупили бы рублей 25.
– Сколько это марокъ вышло бы?
– 25 рублей? Пятьдесятъ четыре съ половиной марки.
— Ну, вотъ видите! На цлыхъ четыре съ половиной марки дешевле.
— Зайдемъ, купимъ.