Картофельное счастье попаданки
Шрифт:
А месье Лурье вздохнул:
— Большинство из этих книг, мадемуазель, окажутся сейчас для вас совершенно бесполезными.
Это было обидно, но справедливо. Я уже убедилась в этом однажды, когда листала книгу в лавке месье Рикардо.
Мы с Армель по приглашению хозяина разместились на старом диване. Сам же он расположился в кресле.
— Как вы видите, в моем доме нет особого помещения для того, чтобы вести там уроки. Покинув Терренвильскую магическую академию, я не собирался более преподавать. Изредка я даю консультации тем, кто в этом нуждается. Но обычно это люди, которые уже неплохо владеют
— Разумеется, сударь, — тут же откликнулась я.
— Ну, а вы, мадемуазель Армель, — он чуть подался вперед, — вы тоже обещаете мне это?
Я вздрогнула, удивившись, что он назвал ее по имени. А он нахмурился:
— Вам бы уже пора привыкнуть к этому, мадемуазель! В своих мыслях вы назвали девочку по имени уже несколько раз.
— Простите, месье, — извинилась я. — А я тоже смогу когда-нибудь читать чужие мысли?
Это было бы весьма полезным умением. И в бизнесе, и в личной сфере.
— Не уверен, мадемуазель, — откликнулся он. — Это слишком сложный навык, который тренируется годами.
Мне послышалось в его тоне некоторое пренебрежение, но постаралась не думать об этом. Если я хотела научиться магии, то мне следовало принимать месье Лурье таким, каким он был.
Первое занятие у месье Лурье показалось мне совершенно бесполезным. Он заставлял нас представлять самые разные картинки — то собаку, то лошадь, то шляпу с пером. А потом мы должны были нарисовать эту картинку в воздухе рукою.
Впрочем, «нарисовать» это было сказано слишком громко. Мы просто водили руками по воздуху, пытаясь обозначить очертания заданного животного или предмета. Выглядело это смешно и довольно глупо. Хотя Армель проделывала всё это с удовольствием и была вполне довольна.
А вот мне к концу занятия стало казаться, что месье Лурье просто издевался над нами, и я едва сдержалась, чтобы не высказать это вслух. Но он наверняка и сам прочитал мои мысли.
Возможно, во всём этом был какой-то смысл, но от меня он пока ускользал. После часа такой воздушной живописи профессор заявил, что этот урок окончен. Я поблагодарила его за уделенное время и спросила, сколько будет стоить каждый урок. Позволить себе тратить большие средства на такие занятия я не могла.
— Я слышал, что у вас финансовые затруднения, мадемуазель, — ответил он, — поэтому давайте вернемся к этому вопросу позже. Возможно, тогда уже будет виден хоть какой-то результат.
Сказав «хоть какой-то», он сразу дал понять мне, что ничего особенного от нас с Армель он не ждет. Но раз он пока не требовал с нас платы, то я не стала отказываться от дальнейших уроков. Армель была замкнутым ребенком, а с месье Лурье она чувствовала себя комфортно и часто улыбалась. Уже только ради этого можно было пару раз в неделю приходить
В этот день Рут открыла чайную без нас, и когда мы вернулись с урока, в зале уже сидели две дамы, ожидавшие открытия ателье мадам Ларкинс. Изначально они зашли исключительно для того, чтобы выпить по чашечке чаю, но запах свежих пирогов заставил их расширить заказ.
Я собиралась встать за прилавок сама и отпустить Рут, но та только покачала головой.
— Ни к чему это, хозяйка. Вы теперь общаетесь с важными персонами, и они не должны видеть, что вы стоите за прилавком как какая-нибудь лавочница. Знаю-знаю, замуж вы не собираетесь, и вам всё равно, что о вас подумают те благородные господа, что были тут недавно, но если уж вам так неймется что-то делать, то лучше приготовьте обед — о том, что вы возились на кухне, по крайней мере, никто не узнает.
Но скрыться на кухне я не успела, потому что звякнул колокольчик на двери, и на пороге появился граф Кэррингтон собственной персоной.
— Доброе утро, мадемуазель Бриан! — поприветствовал он меня. — Я направлялся на прогулку за город и по пути решил завезти вам приглашение на прием, что состоится через неделю в доме его светлости.
И он вручил мне украшенный гербом герцога Марлоу конверт, от которого исходил аромат жасмина.
— Благодарю вас, ваше сиятельство! — ответила я, заметив, как вытянулись от любопытства лица сидевших за столиком дам. — Это снова будет бал?
Если это так, то мне решительно нечего там будет делать. Ни одного танца со времени прошлого бала я так и не освоила (хотя Джулия и предлагала меня научить), а с библиотекой и парком в усадьбе его светлости я уже была знакома.
— Нет, — граф с улыбкой покачал головой, — на сей раз это будет музыкальный вечер на свежем воздухе. Музыканты прибудут из самой столицы.
Ну, что же, это меняло дело. Именно это я и собиралась сказать, когда дверь снова распахнулась, и в чайную вошел посыльный с корзиной цветов. Кому предназначались цветы, можно было не спрашивать, потому что уже знакомый мне по прошлому разу курьер направился прямо ко мне. Но на сей раз он вручил мне не только цветы, но еще и обтянутую бархатом коробочку.
А судя по тому, как нахмурился граф Кэррингтон, эти подарки были явно не от него.
— Постойте, месье! — окликнула я посыльного, когда тот уже было направился к дверям.
— Да, госпожа! — поклонился он. — Я подожду ваш ответ.
Я открыла коробочку — внутри, на подушечке лежала красивая золотая брошь. А в корзине с цветами лежала карточка, подписанная графом Расселом. «Я увидел это украшение в лавке столичного ювелира и сразу подумал о вас!»
— Это дорогое украшение, мадемуазель, — сухо сказал Кэррингтон.
Что он при этом имел в виду, он объяснить не потрудился. Впрочем, я и без его комментария поняла, что подарок сделан отнюдь не случайно. Если предыдущую корзину с цветами можно было объяснить желанием извиниться за дерзкое поведение, то теперь речь шла не только о цветах, но и о дорогом подарке. С какой стати он сделал мне его, если мы были едва знакомы?
Но в отношении того, как должна была поступить я сама, у меня не было ни малейших сомнений.
— Верните это отправителю, месье! — сказала я, вручая коробочку посыльному.