Карты, деньги, две стрелы
Шрифт:
— Да тут… Мальчишка… Мы хотели на месте разобраться, а он вас потребовал.
— Меня? — Фений, казалось, был изумлен. Словно он услышал что-то совершенно невероятное и никак не мог в это поверить.
Вместо ответа меня больно толкнули в спину. Я автоматически пробежала несколько шагов и остановилась прямо перед хозяином башни, чудом не ткнувшись ему в грудь. Глядя в колючие ледяные глаза, мне вдруг захотелось сделать книксен и проблеять что-то вроде «здрасьте», но, хвала Зеленому Отцу, удержалась. Кнесна я в конце концов или кто?
Впрочем, его сиятельство (ограничимся
— Ну? Спрашиваю в последний раз: кого вы притащили?
— Да как вы смеете?! — До меня наконец дошла вся унизительность ситуации. Я отдернулась от его сиятельства и повысила голос: — Что вы себе позволяете?
Фений прищурился, окинул меня долгим взглядом. Остановиться я уже не могла, во мне взыграла папина кровь:
— Ваш лесничий решил, что я браконьерствую! Я требую, чтобы вы немедленно объяснили ему, что это не так, иначе…
— Иначе что?
Меня понесло:
— Иначе мой отец, великий кнес де Шасвар…
Трын. Одноглазый. И зачем я это сказала? Это же… Боги, это же такая прекрасная возможность шантажировать моего отца! Если вдруг этот тип решит устроить какую-нибудь подлость… Вечный Змей, зачем я это сказала?!
На этот раз в подбородок мне вцепились еще крепче. И изучали дольше.
— Но ведь у Гвендолин и Конрада была дочь?
Он знает моих родителей?
По губам фения скользнула пакостная усмешка:
— Надо же, какие порой бывают удачные совпадения… Если это, конечно, правда.
Что он имеет в виду? Но спросить я ничего не успела: его сиятельство выпустил меня и, резко повернувшись, крикнул вбок:
— Дайре!
Рядом с ним как из-под земли появился дворецкий в ливрее:
— Что угодно, милорд?
— Найди удобную комнату для госпожи де Шасвар. Она задержится у нас. Да, и поставь у двери пару-тройку стражников, мы ведь не хотим, чтобы с нашей гостьей что-нибудь случилось.
— Как угодно, милорд.
И почему мне кажется, что оставить эти гостеприимные стены так легко не удастся?
Гостевая комната оказалась именно гостевой, а не какой-нибудь камерой, как я опасалась: мягкий ковер на полу, диванчик у стены, шкаф с вещами, разглядывать которые я не стала, письменный стол. Разумеется, выходить отсюда мне нельзя. Нет, дверь открывается, но стоящие в коридоре охранники с мечами наголо вежливо пояснили, что покидать апартаменты не рекомендуется. А то мало ли, заблужусь, потеряюсь, из окна выпаду, ногу подверну, шею сломаю… Его сиятельство так расстроится, так расстроится! Через окно и вовсе не сбежать: мало того что узкое, попробуй просочиться, так еще и находится на неизвестно какой высоте, — меня небось на самую верхушку башни завели! Все, что я могла разглядеть из этого самого окна, — внутренний двор. По нему уже сновали слуги, занимаясь работой. Буквально перед моим носом на карнизе-ветке сидели, нахохлившись, грифы. Милая здесь все-таки обстановочка.
Примерно
— Доброе утро, госпожа.
О, ко мне уже кого-то допустили?
— Доброе. — Я попыталась выдавить улыбку. Во-первых, девушка ни в чем не виновата, а во-вторых, может, она сумеет мне чем-нибудь помочь. — Тебя как зовут?
— Абигел, госпожа. — Служанка, смущенно крутя в руках какую-то корзинку, даже взгляд боялась поднять.
— Красивое имя.
— Правда? — Она вскинула на меня глаза, на лице вспыхнула улыбка.
Ох, да она же совсем ребенок. Сколько ей? Лет четырнадцать?
— Конечно! — Тут я даже не врала.
Новая улыбка:
— Спасибо, госпожа.
— Ты что-то хотела?
Улыбка пропала, словно ее и не было.
— Да госпожа… Его сиятельство… он… велел платье передать, приличествующее вам… — Служанка путалась, запиналась, а последние слова и вовсе прошептала.
— Платье? — недоуменно нахмурилась я.
Странно. Зачем это?
— Да, госпожа… К завтраку… Разрешите? — Не дожидаясь моего ответа, Абигел поставила корзинку на край стола и извлекла из нее темно-синее шелковое платье прямого покроя с узкими рукавами.
Нет, я точно что-то не понимаю. Меня заперли в гостевой комнате без всяких объяснений, а теперь дарят платье и приглашают на завтрак? Бред какой-то. Что он от меня хочет?
Была, конечно, мысль гордо выпрямиться, заявить, что урожденные кнесны не принимают подачек неизвестно от кого… Но я ведь тогда так и не узнаю, что здесь творится. А вдруг его сиятельство знает, что с Айденом?
В общем, я решила смириться и примерить наряд. Тетрадь, подаренную Феланом, удалось осторожно спрятать за пазуху, так чтобы Абигел этого не заметила, благо вырез платья позволял.
Но каково же было мое удивление, когда служанка, закончив помогать с платьем, вновь принялась рыться в своей корзинке. Через некоторое время она извлекла оттуда гребень, шпильки и небольшое зеркало на ручке в бронзовой оправе:
— Позвольте помочь вам с прической?
Ну раз уж я начала…
Не знаю, правда, что Абигел собирается делать с настолько коротко остриженными волосами: я же, когда сбегала, резала как можно короче. А теперь они слегка отросли и еще сильнее начали виться.
Молодая фенийка колдовала над моей головой минут тридцать. Наконец закончила и улыбнулась:
— Посмотрите, госпожа.
Я потянулась к зеркалу, вгляделась в его мутную глубину и удивленно охнула: кроме меня в зеркале отражались еще двое — мама и папа… Но как?!
Кажется, оханье вышло чересчур громким. Уже через мгновение от двери раздалось пронзительное:
— Что случилось?
Я оглянулась: на пороге стоял хозяин замка. Честно говоря, как ответить на его вопрос, я не знала, а потому промолчала. Абигел же побледнела как полотно и, выдернув у меня из рук зеркало, зачастила: