Кастор Прайд. Хохот шута
Шрифт:
А из умело проделанных в камнях дыр и проемов на нас смотрели сотни внимательных глаз. Встречая и тут же провожая. В первый и последний раз. Кем они были эти невообразимые существа в невообразимом месте? И были ли они когда-то? Или это новая шутка холодного света алиави?
Я покосился на свой мешок. Потом снял его и заглянул внутрь. Они были там. Спокойные, насмешливые, я был в их полной власти. Во власти мгновений. Отпустят ли они меня теперь, когда их жизнь стала моей жизнью? Глупые вопросы, глупого шута. Но дадут ли мне на них хотя бы один мудрый
Одна улица перетекала в другую, другая в третью. Они ведь чем-то отличались эти порезы каменного города. У них, наверное, были свои названия, имена, легенды. Я не узнаю о них, потому что я здесь никогда не был. И они не расскажут, потому что здесь никогда не было их.
Вдруг стало как-то свободнее. Исчезли пристальные взгляды, затих шелест шагов сотен ног. Я обернулся. Толпа позади нас редела со скоростью пьяных решений. А когда я снова посмотрел вперед, то увидел, как главный проводник отступает в сторону, не поворачивая ко мне лица. Похоже, мы были на месте.
Мы стояли у входа на неширокую улицу, вдоль которой вездесущие камни взбирались особенно высоко. Улица вела немного под уклон и уже сарков через двести резко поворачивала направо. И вроде ничем она не отличалась от остальных, - такая же серая, невзрачная. Вот только как-то слишком уж высоко взвивались грозные камни, и слишком усердно избегал этой дороги даже самый дерзкий ветер. Так значит вот она какая, - дорога на дно.
Я снова оглянулся назад, но там уже никого не было. Они исчезли легко, также легко как для них исчезли мы. И, кажется, мы никогда не встречались. Не стояли вместе у края пологой пропасти. И неизвестно было, кто в эту пропасть прыгнул, а кто быстрым шагом отошел от края.
– Как думаешь, Серебро, это последний рывок?
– я осторожно наступил на подозрительный участок дороги и чуть не провалился в жадно заурчавшую трясину.
– А то я уже как-то подустал от местного колорита.
– Громко?
– алый цверг понимающе усмехнулся.
– Громко, - я машинально скривился от бесконечно нарастающего грохота-скрежета-визга в моей голове.
– Громче только ночные коты.
– Последний или не последний, но дно рядом, - Даминион стал беспредельно серьезен.
– Чувствуешь, как тяжелеет время, Черный? Чувствуешь, как бьется наше опоздавшее мгновение?
И я действительно почувствовал. Почувствовал, как необратимо уходят легкость и стремительность движений. Как сами собой замедляются шаги. И не от усталости, а потому, что быстрее идти было просто нельзя. Здесь уже никто не спешил, и не позволено будет спешить ни мне, ни даже алиави.
Но они все ещё боролись. Яростно, отчаянно, понимая, что здесь никто не будет щадить и прощать, а значит можно не щадить и не прощать и им. Цветы горели, словно белоснежные факелы, казалось, сжигая себя, но продлевая жизнь своих бесценных мгновений. Раз за разом, шаг за шагом они разрывали оковы омута времен и бросали нас вперед.
Но нам обещали трудную дорогу, а трудные дороги всегда хоть кто-то да преграждает.
Грохот десятков камней сотряс восставшие пределы. Огромные валуны срывались с мест и выкатывались прямо на дорогу, в нескольких сарках от нашего изумления. Пока ещё они держали дистанцию. Но долго ли это будет продолжаться? Готов поставить свой позавчерашний завтрак, что совсем недолго.
Вот только, что в этой связи нам следовало предпринимать, было абсолютно непонятно. Разве что нервно оглядываться по сторонам и своевременно отпрыгивать от особенно дерзких камней. А ещё ждать. Ждать, когда очередной огромный валун переедет нас словно двух заскучавших тараканов. Но когда долго ждешь, то можно, не дай Валот, и дождаться.
Я с трудом избежал встречи с промчавшимся в полсарке от меня камнем. Как все же странно, что дорога на дно тяжела как восхождение на надоблачную вершину. Странно, что я не падаю, а продираюсь сквозь бесконечные тенеты. Как будто, дно не для падших, а для избранных. Как будто необходимо заслужить право стоять на нем. А те, кто не заслужил, пусть лезут на вершину?
От праздных размышлений меня оторвал, кто бы вы думали? Правильно камень. От своих соплеменников он выгодно отличался почти идеальн6ой шарообразной формой и благородным красноватым оттенком. А ещё заслуживающей уважения целеустремленностью. Он пронесся мимо нас, но не остался позади как прочие, а неторопливо покатился вслед. И даже моему, обленившемуся в последнее время разуму было понятно, что неторопливость эта была, мягко говоря, обманчива.
– Как думаешь, кто ему из нас понравился, Серебро?
– я старался оглядываться назад не чаще пары раз в секунду.
– Конечно ты, - цверг недобро усмехнулся.
– Почему я?
– Потому, что я никому не нравлюсь.
Аргумент был резонный, но проблемы, увы, не решал. Каменный шар катился за нами как привязанный, при этом почти незаметно, но все же ускоряясь. Надо было что-то делать, пока это что-то не сделал он.
Дамми не выдержал первым. Он вдруг молча сделал пару быстрых шагов назад, высоко подпрыгнул и оказался прямо на шаре. Несколько секунд он проявлял чудеса эквилибристики, а потом без замаха вонзил в шершавую поверхность оба ножа, повиснув на них как на крюках верхолазов.
Древние клинки вошли в камень как в бок откормленного кабана. Камень флегматично катился, а Дамми что есть силы тянул ножи на себя. В результате поверхность шара прошили две глубокие борозды. Цверг выдернул клинки и тут же вонзил их снова. Похоже, для него это становилось делом принципа.
А я помочь его принципиальности не имел, увы, ни малейшей возможности. Как ни хороша была работа мастеров ка-рити, но вот так лихо резать камень мой меч сможет вряд ли. Так что я тратил все пока ещё отпущенное мне время на прыжки (которые никто не отменял) и любопытство. Ну, кто бы остался равнодушен к подобной дуэли. Алый цверг против камня.