Каторжанин
Шрифт:
Как и предыдущая группа, отряд вышел из Тымово, где японским гарнизоном командовал некий майор Камура. Для чего Майя понадобилась майору, узнать точно не удалось, но в его добрые намерения я совершенно не верил.
А еще, лейтенант сообщил, что все русские отряды в окрестностях уже сдались, что не добавило мне настроения.
Пока возился с пленным, айны закончили со сбором трофеев. Один из них, неуверенно вертя свой нож в руках, что-то спросил и показал на труп. Остальные настороженно на меня уставились.
— Она спрашивает, печень жрать обязательно? — растолмачил
— Печень? — сначала я не понял, причем здесь печень и зачем ее жрать, но потом вспомнил свою речь перед началом боя и слегка смутился. — Как хотите, по желанию…
Бойцы облегченно вздохнули, видимо становится каннибалами им не очень хотелось.
— А теперь скажите, что вы делаете с ворами?
Бородачи растерянно переглянулись.
— С людьми, которые тайком забирают ваши вещи, — уточнил я.
— Э-э-э, отец, у нас не красть никто… — с виноватой улыбкой пояснил Тайто. — Зачем украдать у своих? Айна самый честный.
— Черт… — я с досады чертыхнулся. — А если на вашей земле начнет охотиться чужой… ну, гиляк или нивх, к примеру…
Бойцы оживленно закивали, а переводчик прокомментировал.
— Да-да, гиляка такой вора, лезет, ворует…
— Так что вы с такими делаете?
— Открывать пузо и вешать за нога, чтобы висел, а другой видел, что так делать нельзя! — Айн кровожадно ощерился и ткнул пальцем в дерево.
Я облегченно выдохнул.
— На чем вешать есть?
Тайто показал намотанную на пояс грубую веревку из размочаленного лыка.
— Всегда есть.
— Хорошо, — палец показал на трупы. — Вперед. Всех развесить.
— Зачем, отец? — озадачился бородач. — Тогда япона знать, что айна их убивать. Оставить так, зверь кушать, никто не найдет.
— Это ваша земля, а японцы пришли сюда как воры! — выйдя из себя, заорал я на мужика. — Пусть знают, что в лесу их ждет только смерть. Пусть дрожат и боятся каждой тени! Вашу доброту они принимают за слабость. Выполнять!!! Иначе заставлю жрать потроха косоглазых.
Возражений не последовало, айны расторопно приступили к выполнению приказа. Скоро все деревья вокруг нас стали похожи на жуткие виселицы, на которых вниз головой висели мертвые тела с выпущенными кишками.
Офицерика… а офицерика повесили последним.
В его ранце, я обнаружил мешочек с женскими украшениями, на которых виднелись следы засохшей крови. То есть, их либо снимали уже с мертвых, либо срезали с живых.
Так что повис он далеко не сразу. И еще до того, как стал трупом.
— Уже мертвый, говоришь? — я приподнял обухом томагавка безвольно опустившуюся голову.
— У-у-у-ии… — надрывно завыл японец, хлопая веками на пустых глазницах и пуская кровавые пузыри распухшими, потрескавшимися губами.
— Живой что ли? Ну тогда живи… — и кивнул айнам.
Офицера потащили за ногу к дереву, а я неожиданно почувствовал на спине взгляд и резко развернулся, вскидывая маузер.
Но тут же опустил оружие, разглядев в огромных лопухах лошадиную морду.
— Сдаваться пришла? Ну иди сюда…
Лошадка фыркнула, медленно ступая мохнатыми ногами подошла ко мне и доверчиво положила голову на плечо.
— Хорошая,
По своему виду лошадка, а точнее кобылка, не была строевой, видимо японцы реквизировали животину у какого-то местного жителя.
Невысокая, но крепкая, мохнатая как медведь, она сразу пришлась мне по душе. Слегка подумав, назвал ее Бабочкой. Почему так? Мне показалось, что когда-то у меня уже была кобыла, которую звали Папильоной, что по-французски означает тоже Бабочка. Но как не старался, ничего похожего в памяти штабс-капитана не нашел. Опять вывихи подсознания? Черт, так и рехнуться недолго.
Назад возвращался верхом. До предела нагруженные добычей, но абсолютно счастливые айны топали следом.
Сам не блистал настроением, но грустным точно не был. Начало положено. И путь я выбрал совершенно правильный. К чему он приведет — бог весть. Но останавливаться я не собираюсь. Карафуто, говорите? Хрен вам на воротник, а не Карафуто. Сахалином был — Сахалином и останется. По крайней мере, пока я живой.
Добравшись до заимки, забрал содержимое сундука, частью нагрузив личный состав, а частью навьючив лошадку. Бабочка сердито зафыркала, но дополнительный груз потащила без особых усилий.
К вечеру мы уже были у Пиленги.
Первой к нам выскочила Мадина, с разбега прыгнула мне на руки и крепко прижалась к груди. Послышались сдавленные рыдания.
— Ну что ты, не надо… — я взлохматил ей волосы и повернулся к кобылке, которую вел на поводу. — Знакомься — это Бабочка. Бабочка — это Мадина.
Кобыла фыркнула и немедленно ткнулась сухими шершавыми губами в щеку девочки. Мадина последний раз всхлипнула и громко рассмеялась.
А я краем глаза заметил Майю.
Девушка не отрывала от нас глаз и счастливо улыбалась. Впервые все время нашего знакомства.
Но заметив мой взгляд, тут же согнала улыбку с лица.
Н-да…
Глава 6
— Однажды к людям приехать повозка. Ей править очень черный-черный человек… — Тайто сделал страшные глаза, — а в самой повозке стоять клетка с белым-белым, пушистый медвежонка. Медвежонка горько плакать, а черный человек весело смеяться… — айн отхлебнул из фляги саке, громко икнул и продолжил. — Люди стали спрашивай: что надо делать, чтобы ты отпустить медвежонка, а черный человек продолжал смеяться и говорить: надо чтобы кто-нибудь отдал свой глаза. Конечно, никто не хотел отдавать свой глаза и только одна девочка, ее звали Айна, согласиться. Черный человек опять страшно смеялся и исчезла, а девочка сразу стал слепым. Совсем слепым. Айна из страха заплакать, людь стала жалеть ее, но никто не знать, как ей помогать, а потом все ушли и бросили девочка. Остался только пушистый белый медвежонка. Она дал Айне веревочку и стал водить ее по лесы и горы. А потом все смотреть, что они уже на небе. А в тех местах, где ходить медвежонок и девочка, стали жить добрые и сильные люди, которых звали айны. Так появился мой народ. Красиво, отец, правда?