Каторжанин
Шрифт:
Тайто опять приложился к фляге и с ожиданием уставился на меня.
— Красиво, — согласился я. — Очень даже…
Уром следующего дня, после нашего возвращения, мы снялись с лагеря и отправились по Пиленге в путь. Честно говоря, я ожидал что придется плыть на корытцах типа каких-нибудь пирог из бересты или каяков, обтянутых скоблеными звериными шкурами, но айны оказались неожиданно умелыми корабелами. Плавсредства представляли собой вполне добротные лодки— плоскодонки размером с немалый баркас, причем сшитые из досок. И даже под парусом, правда уж совсем примитивным, из двух жердей, между которыми был натянуто домотканое полотно из
Места хватило для всех: и для нас, и для груза. А лошадок с оленями один из айнов повел по суше, коротким ходом к месту слияния Пиленги с Большой Тымью. Обещал, что доберется раньше нас.
Всю дорогу Тайто держался рядом со мной, не отходил ни на шаг: травил байки и донимал расспросами. Сначала это раздражало, но со временем парень пришелся мне по душе, поэтому я не стал гнать его. Такой крепкий живчик, веселый, добродушный и простой, тороватый и расторопный, правда не в меру разговорчивый. Впрочем, его болтливость тоже оказалась полезной, так как меня искренне интересовало все о племени айнов. А еще, парень мне кого-то очень напоминал своей искренностью и нехитрым лукавством, вот только кого, так и не вспомнилось.
Я зачерпнул ладонью воды из реки и напился, а потом провел взглядом по берегу.
Густой частокол чахлых елей, на скрюченных ветвях висят пласты мха, все серое, блеклое, даже несмотря на летнюю пору.
Да уж, местные пейзажи явно нельзя назвать приветливыми — мрачно до жути. Хотя мне уже стало нравиться, эдакий вариант сказочных дебрей: страшных, но донельзя живописных.
Опять же, гнус на воде почти не донимает, так что путешествие получается вполне комфортным.
На дне лодки вдруг забился громадный кижуч [7] — полным ходом пошел нерест — и айны прямо на ходу, для пропитания в дороге набили острогами рыбы, которую лопали сырой, поливая каким-то мерзко смердевшим соусом из бамбуковых бутылочек. Я соус не рискнул пробовать, но рыбку трескал за милую душу, только слегка присыпал солью. Отличная еда, правда очень хочется чего-то поосновательней, к примеру, фаршированного перепелами оленьего окорока или пулярок в трюфелях или…
7
кижуч — рыба семейства лососевых.
Н-да… опять плющить начало. Вот откуда оно берется, если я тех трюфелей сроду не едал? Ну да ладно.
Но больше всего не хватает хорошей выпивки. Ладно с тем арманьяком, прицепился же, прости господи, тут даже обычного коньяка днем с огнем не найдешь. Одно саке, мать его ети.
— Отец, вот говорить мне… — Тайто опять приспичило поболтать. — Ты ведь убивать япона, потому что они твой враг?
— Да, враги… — честно ответил я. — А хорошие враги — это мертвые враги. Не убьешь их — они заберут землю, твою жену, твой дом, а потом убьют тебя. По-другому не бывает, всегда так.
— Так, так… — одобрительно покивал айн. — Но к нам приходил один ваша…в такой длинный черный платья и длинный борода, как у нас, только совсем жидкий… — Тайто ухмыльнулся. — И говорил, если кто-то ударить тебя по щеке, надо подставить вторую. Тоже руса, как ты. Говорил, что так написано в очень умный главный книга. Почему ты так не
Я невольно задумался. Уел, хренов бородач. Нашел знатока. Ну и что ответить? Говорить, что тот священник порол чепуху — нельзя, айны относятся к русским очень доброжелательно, считают одним народом с собой. Даже несмотря на то, что местные власти повадились драть с них ясак, вопреки запрету чуть ли не с екатерининских времен.
— В главной книге много всего написано… — после недолгого раздумья ответил я. — Там есть еще такие слова: око за око, зуб за зуб. Так что, каждый выбирает себе сам, как жить.
— Отец, ты выбрал правильно! — умудренно и важно кивнул Тайто. — Глаза выбивать за глаза, зуба за зубы. Я тоже выбирать, как ты. Я теперь все буду делать как ты!
— Почему ты называешь меня отцом?
— А кто ты? — искренне удивился айн. — Сильный, умный, учишь нас, защищаешь нас — конечно, отец.
Из зарослей папоротника на берегу вдруг высунулась лобастая медвежья башка. Тайто немедленно подорвался и почтительно поклонился косолапому. Точно так же поступили остальные айны.
«Странный народец… — подумал я. — Хотя… почему странный? Они поклоняются медведю, живому существу, понятному и осязаемому, а мы вообще непонятно кому…»
Некоторое время все молчали, а потом молчание нарушила Майя — она сидела вместе Мадиной напротив меня, посередине лодки. Сестра дремала у нее на плече, а сама Майя, что-то писала в толстой тетради.
— Айны удивительные люди, — тихо сказала девушка, отложив карандаш. — Они чистые и невинные, как младенцы. Живут в мире с собой и всем, что их окружает. Все обычные для нас пороки для них абсолютно чужды. Они даже просят прощения у диких зверей, после того, как убьют их.
«Вот зачем они кланялись дохлым японцам… — я про себя ухмыльнулся. — Удобно; убил — попросил прощения — и все, как с гуся вода. Ну и нахрена ты мне это рассказываешь?..»
— Но… — Майя запнулась. — Но каким-то странным образом они увидели в вас кумира. Хотя ничего необычного. Они как дети тянутся ко всему… всему неизведанному. Знаете, как они вас называют, Александр Христианович? Отцом-медведем. А медведь для них божество. И теперь я боюсь, что… что вы можете сделать из них нечто страшное… таких же зверей, как и мы…
Я сразу даже не нашелся что сразу ответить.
— В нашем мире… — после долгой паузы выдавил из себя, — в нашем мире чистые и невинные долго не живут. Айны тоже исчезнут без следа, японцы их уничтожат. Просто растворят в себе. Но я не собираюсь из них кого-то там делать. Просто покажу дорогу, а выбирать будут они сами. И не беспокойтесь, не думаю, что айны пойдут за мной, они для этого… слишком невинны, как вы говорите.
— А вы Александр Христианович? Вы что дальше собрались делать? — Майя внимательно на меня посмотрела.
Я ответил не задумываясь.
— Это очень сложный и одновременно простой вопрос, Майя Александровна. Сейчас — защищать вас и себя любыми доступными способами. А дальше буду стараться сделать так, чтобы японцы никогда не почувствовали себя хозяевами на Сахалине. Как? Вот тут как раз начинается сложная часть ответа.
Майя просто кивнула и резко сменила тему разговора.
— Скоро по правому берегу покажется хутор тети Стаси. Она там живет с мужем и внучкой. Я хотела бы ее проведать, да и Мадина будет очень рада. Станислава Казимировна и дядя Яцек удивительно добрые и приветливые люди. Она бывшие каторжане, политические.