Катя и Демон

Ан Тая

В полной прострации поднялась по ступеням, зашла в квартиру и скинула обувь, после чего уселась на пол и уставилась в стену. Всего час назад я обнаружила себя, стоящей возле Камелота, полуослепшей от яркого уличного света и с дырой в памяти размером с целую планету. Может, я случайно стукнулась головой и не помню об этом? Но она совершенно не болела… Странно всё это, очень странно.

Батон подошел, внимательно оглядел меня, сидящую на полу и начал осторожно обнюхивать мои ноги.

– Ты что, не узнал? Это же я, твоя хозяйка, – легонько хлопнув ладонью по груди, чтобы указать коту,

кого именно имею ввиду, я ощутила нечто чужеродно твердое за тонкой тканью куртки.

В маленьком кармашке обнаружились прозрачные камешки. Они таинственно мерцали, перекатываясь по ладони, и я никак не могла вспомнить, откуда те взялись. Это уже даже начинало слегка напрягать. Ссыпав камешки в шкатулку с украшениями возле зеркала в прихожей, я постаралась об этом забыть. Почему-то нестерпимо хотелось плакать. От этой странной мысли отвлёк телефонный звонок.

– Ты куда пропала, у тебя все хорошо? – интересовалась Нина, стоило только взять трубку, и я совершенно не знала, что ей ответить. – Как там поживает Князев? – не унималась девушка.

Князев? Тот самый мафиози, угрожавший мне под Новый год? Я нахмурилась. А при чём тут Князев?

Нина тяжело вздохнула, так и не дождавшись внятного ответа. Пообещав скоро приехать, она отсоединилась. Я задумчиво побрела в душ.

Одно из достоинств моей подруги, наверное, оттого мы и дружили так долго – она никогда не лезла в душу без спроса. Поэтому, ввалившись ко мне через час и водрузив на стол бутылку вина и коробку с тортом, она не стала выспрашивать в подробностях моих новостей, а начала в красках рассказывать свои. О покупке новой мебели, ссоре с мужем и о недавней поездке в санаторий, где ей приглянулся один молоденький симпатичный врач…

А у меня не было ничего, чем можно было бы поделиться с лучшей подругой. Разве что пожаловаться на потерю памяти… В любом случае, она прекрасно знала, я расскажу, когда буду готова. И потому не торопила. Мы ели творожный торт, запивали вином, смеялись над её конфузом с тем самым врачом, и я чувствовала себя почти счастливой, кабы не одно но. Вместе с куском памяти исчезло что-то невероятно, жизненно важное, но я не имела ни малейшего понятия, как это объяснить даже самой себе. Оставалось лишь оставить всё как есть и продолжать жить дальше. Авось всё придет в норму когда-нибудь.

Тем не менее, в один момент, когда между нами повисло закономерное молчание, слёзы ни с того ни с сего вдруг решили взять верх над остальными эмоциями. И пол ночи я провела на чужом плече, отчаянно выплакивая накопившуюся грусть.

– Мужики козлы, – угрюмо констатировала Нина, гладя меня по голове.

И я не могла ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение.

***

Хороши родственнички, подсуетились нажаловаться Мудрейшему. С какой, спрашивается, стати? Хотя понятно с какой… Выяснили-таки причину его побега и посчитали, что для него одного слишком много подобного счастья. Как будто кто-то спрашивал их бесценного мнения…

– Ты знаешь, зависть – это очень плохое чувство, брат.

Прикованный к скале всеми конечностями, с крепко связанными крыльями, демон не утратил присущего ему цинизма. Мрачно наблюдая, как родственник возводит вокруг него непроницаемый

хрустальный купол, Дейм думал о Кате, и о том, как скоро сможет снова её увидеть и обнять, в глубине души всё же опасаясь, что не успеет… Человеческий век катастрофически короток, а неизвестно насколько ему придется здесь застрять благодаря этим завистливым энтузиастам.

Брат хмуро молчал, делая свою работу. Из его напряженных пальцев струились невесомые серебристые потоки, и над головой Демона неумолимо росла, постепенно отделяя его от мира, непроницаемая полупрозрачная стена, за которой, словно насмешка, простирался прекрасный вид на земли Запретного мира. Но вид сейчас интересовал его меньше всего. Цепи жестоко сдавливали запястья и лодыжки, немилосердно врезаясь в кожу. Братья расстарались как никогда, приводя в исполнение наказание, о котором сами же и просили Мудрейшего. Ну, что сказать… Это поубавило желание общаться с семьёй в ближайшие несколько веков, которые он точно планировал провести на Земле рядом со своей Светлой. Но для начала следовало избавиться от этих оков.

Демон с силой дернул рукой, натягивая цепь. Прочна, ничего не скажешь. Но никаким цепям не удержать первородного Высшего демона надолго. Затем и возводилась эта хрустальная стена… Но что ему стена, когда в груди горит отчаянное желание поскорее оказаться рядом с ней.

Придав чуть больше усилий, напрягая мышцы, демон снова дернул рукой. Жалобно тренькнув, цепь порвалась. Жаль, горячо любимый брат не увидел результата своих трудов. Однако он наверняка понял, что Дейм не покорится просто так, и оттого рванул за подмогой. На горизонте зловеще чернел его удаляющийся крылатый силуэт. Наверняка вскоре вернется с остальными, чтобы добавить тюрьме больше хрустальных слоев. А это значило одно: следовало поторопиться.

Вторая цепь последовала за первой, сверкнув острыми краями. Её обрывки переливались у его ног сотнями драгоценных полупрозрачных граней. Бриллианты здесь не имели такой ценности, как на Земле. Всего лишь прочный материал, способный удержать Высшего демона. Правда, ненадолго. Но Дейм заметил, как засветились Катины глаза тогда при виде сокровищницы Камелота. Поэтому он подобрал кусок цепи, раскрошил ее в ладони и спрятал образовавшиеся гранулы в карман штанов. Пригодится.

С ногами всё оказалось даже проще. Не замечая израненной зазубренными обручами плоти, он просто вырвал оковы из скалы. А вот с хрустальным куполом было куда сложней… Оставляя за собой кровавый след, он сделал несколько шагов вперед, чтобы коснуться рукой его теплой твердой поверхности.

Не может быть, чтобы Мудрейший повелел наказать его вот так… Создатель был добр и не опускался до подобного. Наверняка предложил братьям выбрать самим, а те и рады стараться. Ну что ж. С ними разговаривать бесполезно. Но вот Мудрейший… Он должен понять, ведь именно он и создал их такими отчаянными до Светлых.

Гладкая хрустальная поверхность начала расходиться мелкими трещинами под его напряжённой ладонью. Трещины оплавлялись по краям, образовывая рваные дыры. Ещё немного и он будет на свободе. На что рассчитывали эти наивные родственники? Что он будет послушно сидеть и думать над своим поведением?