Кавалер Ордена Золотого Руна
Шрифт:
Совместными усилиями друзей и знакомых квартиру привели в подобающий вид. А через неделю, в субботу, супруги Протокотовы были приглашены на дачу и вернулись только в понедельник.
В кухне было пусто, зато посредине любимой комнаты Протокотовых (столовой-кабинета-гостинной) стояла газовая плита. К ней была прилажена глупая коленчатая труба, которая тянулась через всю комнату и выходила в окно.
За два дня Силантий Арнольдыч умудрился переделать гордость Протокотовых — газовую плиту — в буржуйку.
Привести буржуйку в прежнее состояние оказалось
Протокотов ворвался в комнату дяди Силантия и долго топал ногами. Старик испуганно мигал серенькими ресницами.
— Поймите же, — сказал Протокотов, смягчившись, — что объявления ваши не нужны. Мы в квартире одни, понимаете, одни! Ничего не нужно переделывать, дядя. Все благополучно. Поняли?
Старик почти не показывался из своей комнаты. Выходил он только тогда, когда Протокотовых не было дома, блуждал по квартире, пробовал дверные запоры и тайком привешивал новые объявления.
Еще через несколько дней, возвратившись ночью из театра и оставив дома ключ (свой Силантий Арнольдыч давно потерял), супруги долго и безрезультатно звонили. Потом Протокотов догадался позвонить четырнадцать раз.
За дверью зашуршали валенками.
— Кто там? — встревоженно спросил Силантий.
— Это я. Откройте, дядя!
— Кто таков? — закричал Силантий нечеловеческим голосом.
— Да мы же, дядя, Варя и Михаил.
— Без управдома не пущу! После одиннадцати вход воспрещен! — пискнул дядя.
— Пустите, ч-черт!..
Дверь не открывалась.
Протокотов попытался высадить дверь плечом. Дверь, укрепленная засовом и штангой трещала, но не сдавалась.
Протокотов стал колотить в дверь руками и ногами.
— Караул! — запел Силантий Арнольдыч.
Собрались жильцы. Пришлось сходить за управдомом.
Бендер просунул под дверь управдомское удостоверение, и только после этого Силантий Арнольдыч отодвинул засов, две щеколды, снял штангу и цепочку. Однако ключа спросонья он никак не мог найти. Бендеру пришлось прибегнуть к "спецэффектам".
— Замки, — говорил он, возясь с дверью, — открываются не только ключом, но и головной шпилькой, перочинным ножиком, пером "рондо", обыкновенным пером, зубочисткой, ногтем, спичкой, примусной иглой, углом членского билета, запонкой от воротничка, пилкой для ногтей, ключом от будильника, яичной скорлупой и многими другими товарами ширпотреба… Если дверь просто толкнуть, то она, как правило, тоже открывается. Готово!
— Ого! — воскликнул Остап, войдя в квартиру. — Какие образцы пещерной каллиграфии! Настоящий поздний примитивизм! А вот здесь, Силантий Арнольдыч, я поставил бы скульптуру "Бронепоезд" в стиле ранних кубистов. Можно декорировать зеленью.
— Остап Ибрагимович, нам бы дубликат ключа! — взмолился Протокотов, отдиравший чугунный засов.
— Да-да. Конечно… Ай-яй-яй! — звучал с кухни голос управдома. — Недочет, Силантий Арнольдыч, недочет! Где же инструкции: "Мыть в раковине ноги запрещено" и "Сморкаться воспрещается"? С вашим бы
Силантий Арнольдыч бегал по квартире в поисках карандашей и возбужденно покрякивал.
— Ну разве это туалет?! — звенел голос Бендера, усиленный эхом унитаза. — Где угрозы по адресу нерадивых жильцов, забывающих о назревшей в эпоху культурной революции необходимости смывать за собой воду?! Где указания о наиудобнейших размерах бумаги, при соблюдении коих уборная будет работать бесперебойно к благу всех жильцов?!
— Между прочим, — сказал Остап, возвращаясь в столовую-кабинет-гостиную, — был у меня знакомый старичок. Тоже сумасшедший. У него первенец родился без головного мозга. Так вот, врачи запретили ему иметь детей и у него это желание стало манией. За три часа до смерти он умудрился родить второго сына, а за час до смерти — еще троих. Кстати, — Остап обернулся к Протокотову, — старичка звали Средиземский Аполлинарий Спиридонович. Не слыхали о таком?
— Не-ет… — покачал головой Протокотов. Он наконец разделался с засовом. — Как же насчет дубликата, Остап Ибрагимович?
— Сделаем, — ободряюще сказал Бендер. — Причем бесплатно. Как жертве стихийного бедствия со взломом.
Однако дубликат Протокотовым не понадобился.
Целый день Силантий Арнольдыч таскал вещи обратно на Плющиху. Таскал сам, надрываясь под тяжестью этажерок и винтовых табуретов.
Останавливаясь на лестнице отдохнуть, он снимал старомодное золотое пенсне и испуганно мигал серенькими ресницами.
Глава 9.
Московские ассамблеи
Мадам Молокович проснулась поздно, в первом часу. Муж давно уже был на службе. В комнате было отвратительно. На столе громоздилась оставшаяся после ужина грязная посуда (мадам Молокович поленилась ее вымыть и оставила до утра, когда придет домработница). На стульях валялись юбка, чулки и бюстгальтер. На диване лежал корсет, похожий на летательную машину Леонардо да Винчи. Угол одеяла съехал с постели на пол. В раскрытой дверце зеркального шкафа отражалось опухшее после сна лицо и гривка неестественно желтых стриженных волос. На затылке просвечивались корни волос природного цвета — черные.
— Ню-ура! — крикнула мадам Молокович. — Ню-ур!
— Иду-у!
И в комнате появилась домработница Нюра. На лице ее было выражение напряженного страха и преданности.
— Подымите сторы, — сказала мадам Молокович. — Да подождите, не топайте ногами, как лошадь. Сначала уберите посуду. Да не гремите вы подносом… Гос-поди, несчастье мое… Подождите, говорят вам! Поставьте посуду на место.
Нюра повиновалась.
— На рынке были?
— Были, — покорно ответила Нюра.
— Принесите сдачу. Да погодите, господи, горе мое, куда вы уходите?.. Сначала посчитаем. Сколько я вам вчера дала? Пять рублей?