Кавказ
Шрифт:
— Хорошо, прихвачу ящик с акварелью.
— Но это не помешает нам заодно взять и по двуствольному ружью. Калино, друг мой, потребуйте дюжину конвойных казаков.
Через полчаса пять лошадей были оседланы и дюжина казаков готовы.
— А теперь скажите, — обратился я к нашему поручику, — есть здесь, кроме начальника поста, и полковой командир?
— Да.
— Как его имя?
— Полковник Шатилов [72] .
— Где он?
— В десяти шагах отсюда.
72
Командир
— Милый Калино, будьте добры, отнесите мою визитную карточку полковнику Шатилову и скажите его денщику, что по возвращении из Червленной я буду иметь честь нанести ему визит — нынче вечером, или завтра утром, если приеду сегодня слишком поздно.
Калино возвратился.
— Ну, как, нашли?
— Нет, он еще в постеле: вчера с женою пировал на свадьбе до трех часов утра. Его же малолетний сын уже встал и, когда услыхал ваше имя, произнес: «О, я знаю господина Дюма, он написал «Монте-Кристо»!
— Прелестное дитя! Эти несколько слов дадут нам завтра шестерку лошадей. Вы понимаете, Муане?
— Дай-то бог! — отвечал он.
— Бог даст, будьте спокойны. Ведь знаете мой девиз: Deus dadit, Deus dabit [73] . На коней!
Через полтора часа мы прибыли в Щедринскую крепость, где остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и переменить конвой.
Мы еще раз встретились с нашим другом Тереком. Прекрасная казачка, которую он принес старому Каспию в дар и которую Каспий принял с такой благодарностью, без сомнения была родом из Червленной.
73
Бог дал — бог даст еще (лат.).
Возможно, я говорю с моими читателями языком почти непонятным, что вовсе не в моем нраве. Поспешу выразиться яснее.
Вы знаете о Лермонтове, любезные читатели? После Пушкина он первый поэт России. Его сослали на Кавказ за стихи, писанные им на смерть Пушкина, убитого на дуэли. Лермонтов и сам погиб здесь на поединке. Когда вышли первые его стихотворения, санкт-петербургский комендант Мартынов вызвал его к себе.
— Говорят, вы написали стихи? — спросил он строго.
Лермонтов признался в «преступлении».
— Милостивый государь, — произнес комендант, — неприлично дворянину и притом гвардейскому офицеру — сочинять стихи. Для этого ремесла есть люди, называемые авторами. Вы отправитесь на год на Кавказ.
Но он находился там пять или шесть лет, написал много прекрасных стихотворений, одно из них «Дары Терека».
До Червленной еще 21 верста, мы едем берегом Терека. Никакой аккомпанемент не соответствует поэтическому размеру стихотворения лучше, чем шум реки. Я прочту «Дары Терека», стремясь сохранить в переводе оригинальность подлинника. Этот перевод сделан мною накануне: я держал его в памяти и ехал, повторяя стихи — не отвлекаясь ни на дорогу, по которой мы следовали, ни на живописные пейзажи, ни
74
Далее следует стихотворение М. Ю. Лермонтова «Дары Терека» в переводе А. Дюма (Ред.).
С нами было, как я уже говорил, всего двенадцать человек; двое ехали впереди, двое позади и остальные со мной.
Мелкий кустарник, высотой в три фута, посреди которого в разных местах возвышались деревья разной породы, простирался по обеим сторонам дороги, с правой — на неопределенное пространство, а с левой — до Терека. Моя лошадь, которая почему-то стремилась больше в левую сторону, подняла в пятнадцати шагах от дороги стаю куропаток. Я невольно взялся за ружье и прицелился было, но вспомнил, что оно заряжено пулями и поэтому бесполезно было бы стрелять. Куропатки спустились в пятидесяти шагах на дерево. Приманка была не шуточная; я заменил пули дробью № 6 и спрыгнул с коня.
— Подождите меня, — сказал Муане, тоже слезая с лошади.
— Разве вы зарядили дробью?
— Да.
— Пойдем на расстоянии пятьдесят шагов один от другого и обойдем эту стаю.
— Знаете, в чем дело? — сказал Калино.
— В чем? — спросил я, оборачиваясь к нему.
— Начальник нашего конвоя говорит, что вы поступаете неблагоразумно.
— Да ведь куропатки почти в пятидесяти шагах: ведь они не дикие и едва ли тронутся с места на всякий случай, пусть пять или шесть казаков следуют за нами.
Четыре казака пошли с нами, а авангарду было приказано остановиться, арьергарду же поспешить присоединиться к нам. Мы поехали по тому направлению, где были куропатки, другие — по направлению Терека.
Куропатки находились в двадцати шагах от меня. Одна из них была сбита первым же выстрелом, но увидев, что она ранена лишь в ногу, я выстрелил вновь.
— Заметили ль вы, где она упала? — закричал я Муане. — Я стрелял на авось, знаю, что она где-то упала, вот и все.
— Погодите, я взгляну, — сказал Муане.
Едва он произнес эти слова, как в ста шагах послышался ружейный выстрел. В ту минуту когда я заметил дымок, мимо меня просвистела пуля и продолжая свой путь, скосила верхушки кустарника в котором мы завязли по пояс.
Сопровождавшие нас казаки двинулись вперед, чтобы прикрыть нас. Один рухнул вместе со своим конем. Пуля задела бедро бедного животного, а также его переднюю ногу.
Отпрянув, я зарядил ружье двумя пулями.
Казак держал за узду мою лошадь, я сел на нее и приподнялся в стременах, чтобы посмотреть вдаль.
Меня удивила медлительность чеченцев — обычно нападение следует сразу же вслед за выстрелом.
Вдруг показались семь или восемь человек, со стороны Терека.
— Ура! — закричали казаки, атаковав их.
В то время, как все они обратились в бегство, еще один, невесть откуда взявшийся, выбрался из кустарника, откуда он стрелял в нас, и, размахивая своим ружьем, закричал:
— Абрек! абрек!
— Абрек! — подхватили казаки и остановились.
— Что значит абрек? — обратился я к Калино.