Кавказская пленница

Иванов Виктор

Балбеса очень забавляло его положение, и, совсем осмелев, он сорвал с дерева небольшой твердый увесистый плод и запустил им в Шурика. Плод попал тому прямо в темечко, пребольно ударив.

Шурик, не подавая вида, поднял его с земли и со слова­ми: «Хм, какая странная слива»,— надкусил. Во рту сразу стало горько и вязко, запахло йодом и еще чем-то боль­ничным. Шурика перекосило.

— Что это за гадость?

— Это не гадость,— ответила Нина, хохочущая до слез.— Это орех. Грецкий.

—

А почему он такой зеленый и противный?

— Потому что незрелый.

— Ну, так пускай созревает,— и с этими словами Шу­рик запустил орех обратно в крону.

Пулей прорезав густой заслон листьев, орех звонко затормозил о зад Балбеса. Тот от неожиданности заша­тался на ветке, с трудом удерживая равновесие.

Внутри у него все закипело. Он быстро отыскал орех покрупнее и изо всех сил, не целясь, швырнул его вниз. Горячая кровь толкнула Балбеса под руку, и орех, отрикошетив от ветки, попал прямо в глаз сидящему в засаде Бывалому.

Тот схватился за глаз руками и исчез в своем укрытии. Когда, наконец, он снова вынырнул, вокруг ушибленного глаза появился сине-лиловый «фонарь».

Бывалый многообещающе пригрозил Балбесу кулаком.

Нине и Шурику пришло время прощаться.

— До свидания, Шурик! — Нина подала ему свою ру­ку.— Вам прямо, а мне в другую сторону.

— До свидания, Нина!

Шурик снял с ишака рюкзак и помог Нине надеть его на плечи.

— Скоро увидимся,— выразил надежду он и оседлал ишака.

— Обязательно! До свидания! Шурик погарцевал немного и ускакал.

Бывалый сразу же стал жестами распределять обязан­ности между членами группы захвата. Балбесу надлежало спрыгнуть с дерева и набросить мешок на голову Нины. А Трус должен был орудовать веревкой. В его задачу входило связать и обездвижить объект.

Балбесу его роль казалась совершенно бредовой. Он представил себя со стороны набрасывающим мешок на голову современной очень симпатичной девушки и ирони­чески ухмыльнулся. Вообще, все это дело он считал абсолютным маразмом. Но деньги платили, а что еще нужно?

Трусу было не до критического осмысления ситуации. Ему доверили довольно сложную, ответственную и непри­вычную для него работу, и сейчас главной задачей для себя он считал не ударить лицом в грязь перед компаньонами. Придав своему лицу самое решительное и сосредоточенное выражение, он приготовился к рывку.

Бывалый дал сигнал к началу захвата, и они стали медленно подкрадываться к копошащейся в своих вещах Нине.

Вдруг послышался нарастающий топот ослиных копыт и крик Шурика:

— Нина! Подождите!

У всех троих похолодело внутри. Балбес оступился и присел на один уровень вниз. Трус замер среди камней, закусив веревку зубами.

— Что случилось, Шурик? — улыбаясь, спросила Нина.

—

Я решил все-таки вас проводить.

— До самой базы?

— Да, до самой базы. У нас был такой чудесный день. Не хочу, чтобы он так кончался.

— Ну что ж, спасибо.

И они в полной идиллии зашагали дальше в горы. Трус и Бывалый вышли из своих укрытий и с досадой уставились в след удаляющимся.

— Операция сорвалась,— жалобно констатировал Трус.

— Точно,— задумчиво подтвердил Бывалый.

Тут раздался треск, и, словно тяжелый театральный занавес, на их головы, ломая ветки, обрушился Балбес.

Часть дома Аджебраила, находящаяся под землей, по своим размерам ничуть не уступала той части, которая высилась над землей. Огромных размеров подвалы вмеща­ли множество всевозможных даров кавказской природы.

Гроздья крупного винограда, свисавшего с протянутой под потолком проволоки, со временем должны были стать отборнейшим вкуснейшим изюмом.

Здесь же висели толстые косы лука и чеснока.

Хозяйственная жена Аджебраила варила различные варенья, банки с которыми занимали место на стеллажах.

Но главным содержанием подвала были, конечно, раз­ных размеров бочки с вином, лежавшие возле толстых каменных стен. Некоторые из них имели объем более чем сто литров. Вино было гордостью Аджебраила.

Все его предки были виноделами, передавая семейные традиции от отца к сыну, от сына к внуку...

Знал секреты виноделия и Аджебраил, но профессией своей избрал все-таки автодело — дань двадцатому веку. Тем не менее он не забывал пополнять каждый год свои погреба новыми двумя-тремя бочонками свежего вина.

На почетном месте в углу погреба возвышалась самая большая бочка, на боку которой еле виднелась надпись «1901». Вино в ней было приготовлено еще дедом Аджебра­ила. Напиток из этой бочки пился только по самым боль­шим праздникам, причем в очень ограниченных количе­ствах. За этим лично следил Аджебраил...

Вдали от посторонних глаз в этом подвале и произошел нижеописываемый разговор.

Бывалый, Балбес и Трус, вернувшись с операции с пу­стыми руками, стояли перед разъяренным Аджебраилом.

— Вы не оправдали оказанного вам высокого дове­рия! — шофер взметнул руку к потолку, с которого одино­ко свисала, осветляя погреб, лампочка.

Аджебраил грозно расхаживал между прислонившихся к колоннам похитителей.

— Невозможно работать! — стал оправдываться Быва­лый, показывая лиловое пятно под левым глазом.

— Вы даете нереальные планы! — писклявым голосом поддержал Трус, жуя соломинку.

— Это, как его...— пощипывая висевший рядом вино­град, начал было Балбес, но, забыв нужное слово, в напря­жении наморщил лоб.