Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)
Шрифт:
— Названая сестра. — произнес Воланд.
— Названая сестра. — повторил Мстислав.
— Хорошо, сделаем по вашему разумению. — согласился «Леонид Павлович».
Этот тип отказов не принимает. — подумал Ястребенский. — И, если он согласился, значит, убрать от Кристинки девку Филатовых для него сейчас важнее, чем низвергнуть саму царскую любовницу. Интересно, почему?
— Но… — продолжил Воланд.
— Что-то еще?! — чуть более резко, чем собирался,
— Вы уже знаете, что царская любовница беременна? — вопросом на вопрос ответил Воланд.
— Этого не может быть! Ведь будь она, и правда, беременна, то я бы это точно знал! — отмел подобную возможность замруководителя Тайной канцелярии.
— И тем не менее это факт.
— Сколько недель, вам известно? — поинтересовался Мстислав.
— Четыре недели. Родится мальчик.
— Четыре недели? Это слишком маленький срок для того, чтобы установить пол эмбриона. — возразил Мстислав.
— Но родится мальчик.
— Снова эти ваши три девятки после запятой?
— Нет, любезнейший, это мне известно наверняка. Сто процентов.
Откуда он может это знать? Однако прежде не бывало ни разу, чтобы Воланд ошибся! — в очередной раз поразился Мстислав. — Словно бы какие-то демоны ему нашептывают. Впрочем, он и солжет, не моргнув глазом.
— Вы же осознаете, что этот ребенок не может родиться? — вывел его из размышлений Воланд. — Не должен!
— Да, но вы же сами понимаете, если…
Ястребенский, быстро оглядевшись по сторонам, понизил голос до едва различимого шепота.
— … Наталья и Елена останутся живы, то нет никакого смысла устранять этот…зародыш.
В этот момент мальчишки невдалеке взорвали петарду. Ястребенский от неожиданности дернулся всем телом, а вот Воланд даже не моргнул.
У него невероятно крепкие нервы. — без всякого удовольствия подумал Мстислав. — Впрочем, психопат же.
— Ваше сиятельство… — негромко произнес Воланд, причем сделал это таким образом, что у Ястребенского перекосило физиономию, — ваша забота — это компромат, приемная дочь Игоря Филатова, а также не рожденный еще принц. Что же касается принцесс, то у вас нет повода волноваться…
Он улыбнулся мерзкой улыбочкой.
— … ведь Аннушка уже разлила для них масло.
— Простите, что? — уставился на него Ястребенский, который в этот миг ощутил…почувствовал на уровне ощущений…что застрелить сейчас психопата станет лично для него самым лучшим решением.
— Не плодите сущности, господин Ястребенский! Просто делайте то, что должно! — ответил Воланд, однако все же снизошел до пояснения. — Это цитата из книги великого русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». И да,
Произнеся это, человек, именующий себя Воландом, неспешно направился прочь.
Великий русский писатель Михаил Булгаков? — глядя тому вослед, подумал замруководителя Тайной канцелярии. — Ни разу не слышал о таком, нужно будет ознакомиться с Мастером этим и с его Маргаритой.
Глава 127
Позже.
После того как надел принесенные для меня горничной домашние платье и туфельки (повеление приемной родительницы), а затем, будучи ею же как следует причесан, из зеркала на меня глядела ну просто-таки пай-девочка.
Однако…
Я потеребил свои длинные рыжие локоны.
Надоели.
Мешаются, некомфортны и возни с ними много. Тем более сейчас, когда они все еще плохи, после «курорта», на который меня «любезно» и совершенно без спроса, свозили религиозные экстремисты.
Помнится, я и раньше собирался постричься, но теперь-то умысел точно нужно довести до конца. Пусть сделают мне моднявое каре, как, например, у Мии Уоллес из «Криминального чтива». Но только не сегодня… — решил я. — Сегодня дела.
Непродолжительное время спустя.
— Бабушка! — воскликнул я, изобразив на лице лучшую свою улыбку, когда пожилая женщина, выйдя из передней, объявилась в главном холле особняка. — С приездом вас!
Одной из прибывших оказалась сестра деда. Та самая веселая старушка, которая желала поговорить со мной до Рождества о чем-то важном, но как-то не сложилось.
Ее имени я не знаю, ибо при «царствовании» деда эта пожилая женщина «в списках не значилась» (а представиться в прошлый раз не она сочла нужным). Как и многие другие, в чьих жилах течет кровь Филатовых (не «седьмая вода на киселе»!), однако в Родовой книге…в этих самых «списках», которые я, собственно, и изучал…их имен указано не было.
Раньше не было, но теперь-то все поменялось…
Кто был никем, тот станет всем!
…и «списки» эти здорово изменились, так что придется изучать их заново.
— Здравствуй и ты, внученька! — последнее слово она произнесла с некоторым ехидством, хотя и не злым.
Я перевел взгляд на прочих вошедших: на взрослую женщину лет тридцати, очень похожую на престарелую сестру деда (видимо, ее дочь), держащую в руках маленькую модную сумочку, а затем и на двоих девочек, которым на вид лет 6–7.
И все-таки, кем же мне приходится эта женщина? Тетушкой, наверное.
— Добрый день, кузина! Рада наконец-то вживую увидеть тебя!