Кайл Соллей

Кулабухов Тимофей

Это трудно назвать дракой. Кругом дерьмо и грязь. Да, я без доспеха, но это не имело особого значения. Была пара неуклюжих попыток меня заколоть. Все глаза устремлены на нас. Схватил, едва удержал руку с ножом, впечатал кулак в середину груди, смял нагрудник. Добавил локтем в голову. Бородач, не то Рих, не то Рис, начал падать, я перекрутил руку с ножом и повалил лицом в жижу, подсёк ногу, навалился, он упал лицом вперед, начал яростно биться и брыкаться.

– Отпусти его, сопляк! – Оказалось, что вся карда, как кусок тухлого мяса мухами, облеплена воинами противника.

Вскинув голову, глянул прямо в глаза говорившему, привстал, поставил на бородача ногу и яростно надавил. В короткий миг, выплеснув весь страх и гнев в это нажатие.

Тело врага ощутимо хрустнуло, он перестал трепыхаться, остался безвольно плавать лицом вниз в нечистотах.

– Мой ответ понятен, шлюхин сын?

Я силен. О Всевышний! И пойду я долиной смертной тени. И не убоюсь зла. Потому что ты со мной! И потому что я самый большой и страшный жлоб в этой долине.

Полыхал злостью как дракон огнём. От волнения многие воины достали оружие. Я тоже извлёк свой нож и зверски улыбнулся. На глазах у всех ухватил грязный труп за длинные мощные волосы, поднял и рубанул по шейным позвонкам. С отвратительным хлопком рассёк, но голова осталась висеть на каких-то сухожилиях, кусках мышц. Понадобилось ещё две нечеловеческих взмаха и отрывающий гортань рывок, чтобы голова осталась у меня в левой руке.

Не стесняясь силы, прыгнул, нечеловечески перемахнул через стоящих у изгороди, заодно обдав их брызгами отвратительных нечистот. Пятка, такое привычное место. Знакома каждая неровность, а уж её никак нельзя назвать гладенькой. В руках нож и вражья голова, как грязный тяжелый комок, который тут же начал охаживать всех подряд. Глухие удары, полушаг и рассекающий взмах ножа.

Быстро, быстрей, чем когда-либо, пора и вспомнить, кто я такой есть. Десантник. Убитые и раненные не успевали падать.

Отшвырнул голову, перехватил нацеленное в живот копьё, наотмашь ударил рукоятью клинка в щеку копейщика, так, чтобы полетели зубы и голова безвольно повисла. Схватил копьё, завыл как волк, проткнул одного, приподнял, второго, третьего. Третий ещё перешагивал, когда пробил и четвертого воина, соорудив жуткий вертел. Отбросил.

Побежал. Моё самое страшное оружие. Не знаю, насколько я быстрее бегаю, чем местные, но я проносился между ними разъяренным оводом и жалил взмахами ножа. Его рукоять скользила, но я не боялся потерять клинок, это не первый и не последний мой нож. И потом, оружия вокруг предостаточно.

Об этом я подумал после боя. А пока был гнев. Ярость. Как смели вы прийти на мою землю с оружием? Как смели угрожать моей семье? Никто, ни один собачий хрен не уйдет с этого поля боя. Конь? Конник? Толкнул плечом, отшвырнул обоих, так что конь неестественно перекувыркнулся в воздухе. Стащил, как тряпичную куклу следующего всадника за ногу и принялся размахивать им по огромной дуге как оружием, сшибая всех, кто попадался на пути.

Убивать. Смерть всем. Никакой пощады. Гнев, излитый в скорость и силу, единственные мои преимущества. Наверное, летящая лошадь стала для этой толпы душегубов и разбойников последней каплей. А может, чей-то крик «предательство!». Этот кто-то попытался сбежать в лесочек, где за пару мгновений до смерти от нордского топора рассмотрел грандиозную засаду. Да, норды были уже на месте. Они в конце концах в первую очередь воины.

По-моему, северяне медлили с нападением не потому, что не получили сигнал. Дисциплина вообще не их сильная сторона. Скорее они глазели на вихрь рук, ног, выпученных глаз и брызг крови во все стороны. Норды вышли из оцепенения и показали, что не только города умеют строить. Пятка была окружена с трех сторон и прижата к реке. Между холмов, со стороны Теплого села выскочил отряд, которым должен был руководить Ольткрит, но реально их вёл Тур. Со стороны леска – Магнус, со стороны коровьей карды Снорре. Став огромной ловчей сетью, они не сошлись в центре, а сомкнулись в большую изогнутую полукольцом линию, каждый со своего фронта, и принялись истреблять бегущих в панике воинов. Злые отрывистые приказы на нордском полетели

над землёй Соллей. Это не было сражением, они просто безжалостно убивали бегущих, щелкали коротенькие нордские луки. Ни один наш не был тяжело ранен или убит. Лишь немногие враги, пометавшись и не погибнув от моих рук (о да, я продолжал убивать!), прижались к прапорщикам. Те двое, бледные как мел воина до сих пор сжимали прапоры своих сеньоров. Сошлись вместе, знамена предательски дрожали. Они собрали толпу в пятьдесят клинков, топтались у кромки речного берега. Как последняя капля из замка высыпался отряд, впереди которого сверкал бронированным пузом Оливер, большой, сильный и страшный, прямо за его спиной, как разъяренный медведь, издающий ревущие звуки, выкатился Людоед. В броне он казался ещё более громадным. В подтверждение этого ощущения, когда мимо него пробегал наемник, изловчился впечатать ему голову в плечи. Орудовал чем-то здорово напоминающим большую дубину.

Объективно - сражение, если его можно так назвать, длилось несколько минут. Посреди окруженной Пятки, которая приобрела зловещий вид, стоял только я, как если бы норды и эспье решили окружить меня.

Клянусь всеми святыми, в короткий миг мне так и показалось. Я самое большое зло в этом мире и миру захочется меня отторгнуть. Пара вздохов и наваждение спало. Мы все тут одинаковые и чрезвычайно разгневаны.

Потом поискал глазами искалеченную голову рыжего бородача, которая стала неузнаваемой, схватил за остатки волос и уверенно шагнул к шатру.

Проходя мимо нестройного кольца нордов, кивнул им. Среди всех, улыбаясь как жених на свадьбе, сиял Зяблик, тот самый бывший вор из Страны Бюжей. Выглядел как завзятый норд, если б не помнил его и внимание не обратил. Надо же, живой и адаптировался к своей новой жизни.

В шатре все замерли. Деннис, не меняя выражения лица, сосредоточенного и слегка надменного, уверенной хваткой держит алебарду острием перед лицом Де Ракселла. Враг хотел достать меч, германец был быстрее. На этом все застыли.

Вошел, небрежно водрузил на середину стола голову бородача, с неё стекала грязь, дерьмо и кровь. Отец откашлялся.

– Молодой носатый парень, часом не изволишь быть грамотным? – обратился он к Деннису, не поворачивая головы.

– Я образованный юрист, мон шер!

– Славно, писарь есть. Мы тут решили мирный договор заключить, правда ведь? Только условия чуть другие. Город, как его, Соллейгард? Николь? Ага, Николь. Он остается на веки вечные. Никто не тронет нордов. Золото Фарлонгов, трофеи и всё такое – моё. По - справедливости. Всё что лежит на моей земле, в том числе трупы и раненные, которые выживут – тоже моё. Захочу, оставлю смердами, захочу – будут город строить, захочу – повешу за яйца. Сам решу. Теперь о незваных гостях. Вы больше не имеете претензий к Соллей с сегодняшнего дня и до скончания времён.

– Но, – попробовал было возразить граф, однако отец его перебил, повысив голос.

– Никаких «но». Или я возьму нордов и выбью дерьмо из всех графов Конкарно и сам стану графом. А остальные бароны мне с удовольствием поклонятся, или ты сомневаешься в этом, Копьеносец? Нет? Ну, так и сиди молча. Ввязался в драку, не хнычь, получивши по сусалам. Мой сын, если вы не заметили, перебил половину тех вшивых обтрепышей, что вы именовали войском. Не обнажая меча. Даже не обнажая меча! А они – нарушили законы гостеприимства, напали на безоружного. Заслужили смерть. А если вы возражаете, то я дам отмашку нордам чтобы порубили в фарш остаток, который топчется в ожидании своей участи. Теперь. Как вы возместите оскорбленную гордость Соллей? Ну, Грегор же уже заселился в Вороний замок? Значит вы добровольно дарите замок Ракселл юному Ольткриту Ойеру, вон он стоит, весь из себя гордый. Будет хороший свадебный подарок от имени барона и графа. И все довольны, будут гулять на этой свадьбе как званные гости. Договор скрепит вечный мир и статус Эльбера и его рода как графа. Есть вопросы? Нет. Носатый парень, с тебя договор.