Казаки в Персии 1909-1918

Стрелянов П. Н.

— И для чего ей этот язык? И без аглицкого живут же люди?

Вахмистр подергал ус, хотел что-то сказать, напутственное, напомнить, чтобы «оглядывалась», от Англии добра еще никто не видел, но в горле застрял какой-то комок, в носу защекотало, глазам стало горячо. Он виновато поцеловал Наташу, махнул рукой и подошел к правому пристяжному оправить шлею. Уехала.

— Вот что наделали проклятые большевики! Видимое ли дело? Казачка — подросток еще, а в Англию!.. О-ох, ироды полосатые!

Вахмистр сплюнул и пошел домой. Мать потащилась следом. Ап-роська искосо смотрела на мать.

— Счастливая Наташа — моря увидит, англичанкой будет!

По красивому лицу матери, по мелкой сетке морщин текли слезы.

— Довольно,

довольно, мать!.. Все Господь Бог, Никола-угодник!..

И сам всхлыпнул.

i-С i;C

Наташа уже два месяца в Лондоне. Нелли родила дочку, и сэр Вальтер, недовольный, торопится вернуться в Персию. Чопорная леди, мать Джорджа, настаивает, чтобы сэр ехал один: она не хочет отпустить Наташу, а Наташа боится остаться одна, без Нелли. Наташа живет у матери Джорджа. Чопорная леди в разговоре с дедом Джорджа, лордом Парсистоном, называет Наташу своей дочкой. Наташа ее очаровала. Очаровали ее царственные походка и простота.

!Llbz~

— Что скажет лорд, если Джордж сделает предложение божественной Наташе?

— Лорд Парсистон только сожалеет, что вышел, миледи, в... тираж, но он бесконечно горд иметь такую внучку!

— Но она же казачка?

Тонкая ирония искрилась в глазах чопорной леди.

— Она внучка лорда адмирала Парсистона!

— А если ваш родственник, внучки отец...

— Миледи, до моей смерти, слышал, въезд иностранцам из революционной страны воспрещен...

Наташа уже двадцать семь лет в Лондоне. Джордж и Наташа самая элегантная чета в Англии...

— До чего же красивая и элегантная эта англичанка!

Это говорит французский посланник, помогая своей жене войти в автомобиль на аэродроме.

Часть четвертая

ГЕНЕРАЛ-СОТНИК

I

«iSJL

ПРЕДИСЛОВИЕ

«История конницы — история ее начальников» — это старое изречение невольно приходит на ум, когда обращаешься к биографии героя Белого дела, генерала Николая Гаврииловича Бабиева. Яркая и талантливая личность, он как бы воплотил в себе, в эпоху последних кавалерийских битв, самый дух конницы, с ее стремительными рейдами, сокрушительными атаками и такими неотъемлемыми чертами, как особая картинность, удаль и непременный «порыв, не терпящий перерыва». Тем печальнее, что судьба генерала Бабиева, как и многих белых военачальников «второго плана» — корпусного или дивизионного уровня, — в лучшем случае знакома современному читателю лишь фрагментарно и в самых общих чертах (например, по «Запискам» барона П.Н. Врангеля).

Этот пробел в значительной мере восполняется работой П.Н. Стре-лянова. В исследовании жизненного пути своего героя он впервые привлекает ряд документальных и мемуарных источников, прежде всего — воспоминания сослуживца и друга Николая Гаврииловича, полковника Ф.И. Елисеева, чья судьба и творчество сами по себе заслуживают гораздо большего внимания, чем ему уделялось до сих пор⁶⁵³. Поверяя живое, литературное изложение Елисеева архивными материалами, автор устанавливает многие ранее неизвестные факты биографии генерала Бабиева, уточняет даты и обстоятельства событий. Однако ценность его книги этим не ограничивается.

Нам не раз уже приходилось говорить и писать о необходимости возрождения по-настоящему интересной истории — жанра, напрочь утраченного в СССР и сохранявшегося лишь в эмиграции, но угасающего и там, с последними его представителями. Мертвящий дух псевдонаучного «академизма», ханжеской — и лживой (!) — «объективности», веявший со страниц советских изданий, сохраняется еще и поныне, и тем важнее каждый шаг, ведущий нас к освобождению от этого влияния.

Таким шагом является и исследование П.Н, Стрелянова, для которого Бабиев-человек, со всей сложностью его бурного и неукротимого характера, не менее

важен, чем «историческая личность» (словосочетание, отдающее все же известной скукой): герой песен и легенд, семейных рассказов и преданий — еще один источник, привлекаемый автором, — может и должен занять место в исторической памяти наравне с героем «биографических справок», не подменяя и не затмевая его, но придавая сухим фактам ту красочность, которая была так свойственна доблестному генералу при жизни. Как и все сегодняшние работы о Белом движении, книга П.Н. Стрелянова не является исчерпывающей и бесспорной, однако ее можно, без сомнения, отнести к тем составным элементам, из которых будет складываться подлинная история героической борьбы за Россию и значение которых трудно переоценить.

А.С. Кручинин,

главный редактор журнала «Военная Быль»

«Генерал-сотник» (Николай Гавриилович Бабиев)

Генерал Бабиев бравый,

Из кубанских удальцов,

Как пойдем на бой кровавый, Поведет нас молодцов...

Старая казачья песня

Законы исторической памяти сложны. Имя Николая Бабиева забыто военной историей и упоминается лишь в скупых строках приказов и боевых донесений времен Гражданской войны...

Кубанский казачий офицер, участник Персидского похода 1909— 1912 годов, легендарный сотник Великой войны на Кавказском фронте в 1914—1917 годах и один из наиболее выдающихся и ярких военачальников Белого движения на Юге России.

О Николае Бабиеве и его семье почти ничего не известно, как человек и личность он — тайна. В казачьем словаре-справочнике, изданном в США (Кливленд, 1966), в его биографии есть явные неточности. В биографическом справочнике Н. Рутыча (М., 1997) из двух генералов Бабиевых — отца, Гавриила Федоровича⁶⁵⁹, и сына, Николая Гаврииловича, — возник кто-то третий, «среднеарифметический».

Довольно подробно о Бабиеве написал в своих брошюрах и статьях военный историк Русского зарубежья, друг и однополчанин моего деда В.Н. Кулабухова — Федор Иванович Елисеев.

Бабиевых хорошо знали в нашей семье. Мой прадед, генерал Петр Степанович Абашкин, служил со старшим Бабиевым, Гавриилом Федоровичем, в 1-м Лабинском генерала Засса полку ККВ еще до Великой войны, они дружили семьями. А Коля Бабиев воевал молодым сотником у прадеда в Персии и на Кавказском фронте.

В 1918 году Николай Бабиев породнился с Абашкиными, вступив в гражданский брак с младшей сестрой Петра Степановича. Оставшиеся от прадеда фронтовые фотографии Н. Бабиева, фотопортрет его матери и несохранившиеся, к сожалению, снимки его отца (в семейном альбоме под незаполненными ячейками — лишь надписи, свидетельствующие о том, что они здесь когда-то были), письма дополняли слышанные мной с детства рассказы о Бабиевых. Старшие Абашкины, лично знакомые с А.Г. Шкуро, С.Г. Улагаем⁶⁶⁰, И.Г. Эрдели⁶⁶¹, М.А. Фостиковым, вспоминали имя Бабиева чаще других знаменитых генералов. «Николай был статен, красив, но со следами оспы на лице, а правой рукой не владел из-за ранения», — говорила бабушка, обладавшая завидной памятью. Вспоминали как человека выдающихся способностей, решительного в своих действиях, стремительного в своих порывах.

Работая над его биографией, я внимательно перечитал надпись на обороте иконки святого Николая Чудотворца, которой дед, есаул В. Кулабухов, благословил моего отца — тогда младенца: «Золотозубовский монастырь Св. Троицы. 10 сентября 1919 г. Астраханская губ. Черный Яр». В те сентябрьские дни Черный Яр — место упорнейших боев 3-й Кубанской казачьей дивизии генерала Бабиева. В 1-м Кавказском полку этой дивизии, родном по Великой войне, служил мой дед. Знак оттуда, спустя восемьдесят лет, от деда и Бабиева...