Казаки в Персии 1909-1918

Стрелянов П. Н.

Юнкерам, окончившим училище по первому разряду, предоставлялся год старшинства в чине. Следовательно, младший класс училища — со дня производства старшего класса в офицеры — уже засчитывал себе это старшинство, как бы уже получив офицерский чин. На этом основании юнкера старшего класса считали и называли себя «офицерами» — «корнетами», «хорунжими».

В Казачьей сотне «молодые», или «сугубые», юнкера обращались к «господам хорунжим» уважительно, а старшие этим совершенно не злоупотребляли. В данном случае Коля Бабиев явно «пересолил».

Традиция вскакивать при появлении старшего юнкера «смирно» до получения разрешения сесть имела свой смысл, приучая видеть начальника в каждом старшем по

службе. Младшие были приучены к дисциплине со школьной скамьи, и «корнет» или «хорунжий» оставались таковыми для своего «зверя», или «сугубого», на всю жизнь, что не мешало им быть в отличных отношениях друг с другом.

В лагерях, на маневрах Казачья сотня прикомандировывалась то к пешей, то к конной части. Эскадрон училища действовал против сотни. Обычно казаки захватывали их кавалерийские разъезды. Эскадронные юнкера больше других, чрких частей боялись своей Казачьей сотни.

Накануне производства в офицеры существовал обычай прощаться с Гвардией. Дело в том, что Николаевское кавалерийское училище — часть Гвардейского корпуса в Петербурге, и юнкера числились по Гвардии. После выпуска основная масса юнкеров шла в армейскую кавалерию и казачьи войска. Вот и нужно было попрохцаться с Гвардией. Приглашенный хор трубачей Офицерской кавалерийской школы играл весь вечер только марши русских кавалерийских и казачьих полков. После каждого марша старший курс, пивший под видом чая вино или водку, кричал «ура» в честь выходящих в соответствующий маршу полк.

Бабиев окончил Николаевское училище по второму разряду. По этому разряду юнкера выпускались за неуспехи в науках или плохое поведение. В Николаевской сотне были юнкера ото всех Казачьих Войск, и вакансии выбирались только по Войскам. Первыми шли окончившие курс вахмистрами, затем взводные и младшие портупей-юнкера по старшинству баллов, за ними те, кто окончил «по первому разряду», а кто оканчивал «по второму разряду» — брал вакансию в полк, который ему оставался.

В 1908 году, по личной просьбе и ходатайству штаба Кубанского Казачьего Войска, Николай Бабиев выпущен хорунжим в 1-й Лабин-ский генерала Засса полк «для совместной службы с родным отцом», есаулом Г.Ф. Бабиевым.

Что ожидало Бабиева по службе? Окончившие училище по второму разряду производились в чин сотника только через четыре года (по первому разряду — через три). Кроме того, все окончившие училище по первому разряду в следующем году автоматически становились старше всех, кто окончил училище годом раньше их по второму разряду. Таким образом, «второй разряд» становился младше двух выпусков.

После подъесаула (через четыре года) чин есаула давался только по представлению, в порядке старшинства очереди. Стать есаулом было последней мечтой «второразрядника». Часто и окончившие военные училища по первому разряду сидели в чине подъесаула по десять— пятнадцать лет. Заветный чин есаула получали к пятидесяти годам от рождения и — войсковым старшиной в отставку, с мундиром и пенсией. Такая судьба ждала и Колю Бабиева, но на тридцать втором году жизни он стал генералом.

В Персидском походе

От горы Арарат на сотни верст по реке Араксу и до города Ленкорани, вдоль значительной части российской границы с Персией были земли воинственных кочевников — шахсевен, не признававших над собой никакой власти вообще. Это были сорок пять племен, родственных между собой, но независимых друг от друга. От степени воинственности племени и от характера его главы часто зависела безопасность границы. Их ханы и беки были смелы и решительны, не боялись центрального персидского правительства, считали себя независимыми и доставляли много беспокойства местным властям.

Спокойствие

на границе постоянно нарушалось: очень сильные партии шахсевен стремились пройти через границу для провоза контрабанды или грабежа русских приграничных селений. Это вызывало столкновения с нашей Пограничной стражей. Конные группы кочевников производили нападения на самые посты, поэтому все они были построены как небольшие укрепления, обычно — в форме квадрата, с одними воротами, над которыми возвышалась сторожевая вышка. Кавказским военным командованием в помощь малочисленной Пограничной страже ежегодно посылались на все участки персидской границы казачьи сотни и команды разведчиков.

В 1909 году, по просьбе персидского шаха и военному договору, русские войска вошли в Персию. 4 июня 1909 года 1-й Лабинский полк благополучно подошел к городу Казвину — с развернутым знаменем, хором трубачей, офицеры в блестящих серебром черных парадных черкесках, красных бешметах под галунами, в эполетах и при дорогом кавказском оружии. В передовой 3-й сотне есаула Абашкина молодым хорунжим состоял Николай Бабиев.

Персы встретили Лабинцев с почетом. Их всадники были выстроены в две шеренги, одеты в черкески, с папахами на голове, большими кинжалами у пояса и с русскими трехлинейными винтовками за спиной. После обмена приветствиями хан — начальник отряда предложил посмотреть их стрельбу с коня на карьере. Персидские воины были отведены далеко влево, напротив русских, шагах в двухстах пятидесяти, была брошена папаха, и по очереди, на полном карьере всадники стали проходить мимо. При приближении к папахе наездник выхватывал из-за спины одной правой рукой винтовку и переносил ее через голову, не задев своей шапки. Прикладываясь одной рукой, всадник производил выстрел в тот момент, когда равнялся с папахой на карьере. Особым шиком было не касаться винтовки до последней возможности и только тогда с поразительной скоростью перенести ее через голову, приложиться и выстрелить. Шапку каждый раз приносили, показывали и часто меняли. Почти все попадали.

По окончании стрельбы господам офицерам был накрыт стол в доме хана, выставлено угощение сотням. Перемен блюд было бесконечное количество, главной составной частью их был рис, баранина и куры в различных комбинациях, сладости и фрукты. Водку и коньяк персы пили, а вот вино и шампанское — нет.

После обильного застолья наше командование решило ответить персам на их любезность. Началась джигитовка. Что-то феерическое было в вихрем несущихся казаках, их сколоченности и бешеном аллюре лошадей в работе. Когда казак знал свою лошадь, ее силы, ее характер, знал, что можно от нее требовать, а лошадь понимала, чего от нее хочет всадник, — только тогда и могла получиться настоящая джигитовка.

Джигитовка не только любопытное зрелище, она имеет и огромное боевое значение. Командир полка отдает приказание Бабиеву. Тот с сотней, наметом отделившись от полка, быстро исчезает с глаз. Полк спешен, дана команда «вольно», персидские офицеры мирно беседуют с русскими через переводчиков. Вдруг на горизонте появляется длинная линия отдельных всадников, которая медленно, со стрельбою с коня холостыми патронами, надвигается и из прямой линии делается кривой и даже ломаной, Персам объясняют, что ушедшая сотня маневрирует традиционным казачьим построением — лавой. Не успели те взять в толк, какое же, собственно, тут построение, если строя никакого нет, как левый фланг боевой линии пошел сильным карьером на полк и персов. Подскакав на расстояние до трехсот шагов, два взвода казаков, по знаку Бабиева, положили лошадей на землю и, находясь за ними, открыли беглый огонь. Отстрелявшись, эти два взвода так же быстро исчезли, как и появились. Восторгу и овациям персов не было конца.