Казаки в Персии 1909-1918
Шрифт:
25 марта Лабинцы бросались в атаку на партию противника, имеющую свыше 250 человек, и, изрубив 50, остальных обратили в бегство. В атаке участвовали только два взвода сотни Бабиева и один взвод 4-й сотни подъесаула Подпорина — всего до 70 шашек686.
Ванская операция. Из журнала боевых действий 1-го Лабинского полка: «9 июня 1915 года. ...1-я, 3-я, 4-я и 5-я сотни со знаменем, при 3-х пулеметах, под начальством вр. командующего полком Войскового Старшины Абашкина, выступила в направлении на с. Ахмат... обстреляны конными курдами. Подходя к высотам, обстреляны точечным огнем турецкой пехоты из окопов. Головная сотня спешилась и вступила с противником в стрелковый бой. Местность, пересеченная глубокими оврагами с обрывистыми берегами, сильно затрудняла движение. На переход только одного
Когда Бабиев шел впереди своей сотни на отличной лошади с белым прибором к седлу — это был целый спектакль. Он весело пел песни с казаками, сам запевал и сам управлял плетью хором своих сотенных песельников. Остро пищала зурна, гудел бубен. Бабиев, извиваясь в седле, словно хотел еще больше, еще сильнее выплеснуть свою энергию и молодечество. Шум был неимоверный. После стро-того «внушения» полковника Рафаловича «о соблюдении тишины в военных условиях» Николай смущенно говорил друзьям-офицерам: «Да-а... старый хрыч... все турок боится». Старый офицер, бывший Кавказец, переведенный в 1-й Лабинский полк «для уравнения», есаул Суржиков так отзывался на вопрос о Коле: «Бабиев? Никчемный офицер... ему нельзя сотню поручить, даже на проездку. Пошлешь с сотней, так он обязательно сделает джигитовку... смотришь — казак разбился или один-два коня захромали. Никчемный офицер...»688
Такая оценка молодого и храброго сотника старым и опытным в строевой службе есаулом связана с тем, что для «отцов-командиров» спокойствие и никаких происшествий в сотне являлись главными положительными чертами командования сотней. Бабиев с его неукротимой энергией был словно «вулкан», и всякий риск для него являлся забавой, к чему он приучал и казаков.
Журнал боевых действий 1-го Лабинского генерала Засса полка: «16 июня 1915 года. ...1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я сотни в составе 1 штаб-офицера, 11 обер-офицеров и 550 строевых казаков с 3 пулеметами и 2 горными орудиями 4-й горной батареи, под начальством Войскового Старшины Абашкина выступили на Коп. Фронт от высоты 6152 до предгорий Копа-даг весь был занят неприятельскими цепями с поддержкой... В обход отряду направлялось до двух рот турок. Войсковой Старшина Абашкин решил наступать по восточному берегу оз. Булан-Гель на Коп и, оттеснив обходящую пехоту, перешел в наступление. 1-я, 3-я и 5-я сотни были направлены лавою... Турецкая пехота обратилась в бегство. 3-я сотня Подъесаула Бабиева, под сильнейшим огнем противника, лавою проскочила в колонне по одному и заняла высоту 6132...»689
В конце сентября 1915-го, после года войны, полк отошел на отдых под Карс. Там же, 28 сентября, 1-й Лабинский полк участвовал в смотре войскам Главнокомандующим и Наместником на Кавказе Великим князем Николаем Николаевичем. Приход молодого пополнения казаков, молебен. А через два месяца — через Кагызман, на юг, на фронт.
Район боевых действий полка с севера ограничивался линией реки Евфрат. Длинными зимними вечерами на Кавказском фронте офицеры обсуждали будущие, послевоенные результаты войны. Все считали, что занятая турецкая территория, безусловно, останется за Россией. Но что с ней делать? И экспансивный Коля Бабиев «заглядывал в глубь десятилетий»: «Сюда, в занятые нами долины, должно переселить казаков на добровольных началах. Долины эти богаты. Курды народ хороший, во-
П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ)
«sas._
инственный. Мы их «оказачим». И из всех этих элементов образуется... Алашкертское казачье Войско... Я первый переселюсь сюда с казаками, и мы образуем это новое войско», — трактует он690. Офицеры-Лабин-цы весело смеялись над этим проектом.
То, что случилось после Октябрьского переворота, — отданная большевиками завоеванная кровью русских солдат и казаков не только турецкая территория, но и российская,
Декабрь 1915 года. Бои за Мелязгерт, глубокая разведка. Бить противника приказано лишь в крайнем случае, а главным образом захватить возможно больше пленных — готовилась Эрзерумская операция. Движение колонн осуществлялось ночью, ориентировались по звездам (если не было тумана) и компасу. Глубокий, в аршин, снег и глубокие же балки с отвесными берегами заставляли то и дело изменять направление, замедляя движение конницы — 10 верст проходили за четыре с половиной часа.
Известно, что как в Первой мировой войне, так и во всех последующих в зимних условиях солдаты, особенно разведчики, использовали для маскировки белые халаты. В 1-м Лабинском полку, за отсутствием такой одежды, вышли из положения по-иному: «17 декабря 1915 года. Мелязгерт... Имея в сотнях белые саваны и белые чехлы на шапки, Войсковой Старшина Абашкин (начальник отряда — 1-я и 3-я роты 8-го Кавказского стрелкового полка, 1-я, 2-я и 3-я сотни 1-го Лабин-ского полка, взвод пулеметов и сотня добровольцев всадников Армянской дружины. — П. С. /К/.) решил их использовать и приказал одеть в них разведчиков-казаков. Они должны были при наступлении идти впереди и снять без тревоги неприятельские сторожевки, дабы дать возможность отряду бесшумно войти в селение для захвата пленных. ...Войсковой Старшина Абашкин приказал командиру 3-й сотни Подъесаулу Бабиеву повернуть левым плечом и атаковать Коп с восточной стороны, обязательно в конном строю, несмотря даже на огонь, проявив при этом всю дерзость конного налета...»691
За доблесть, постоянное нахождение полка на острие атак подъесаул Бабиев только за вторую половину 1915 года был награжден тремя боевыми орденами: Святого Станислава 2-й степени с мечами (19 июня), Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1 сентября), Святой Анны 2-й степени с мечами (18 декабря).
«В конце декабря 1-й Кавказский полк на боевых позициях меняли Лабинцы, Квартирьером от 3-й сотни прибыл урядник с дву-
_гаь*
мя Георгиевскими крестами и доложил полковому адъютанту Кавказцев хорунжему Елисееву, что «Их Высокоблагородие подъесаул Бабиев приказали мне найти их благородие хорунжего Елисеева и доложить им, что они, подъесаул Бабиев, остановятся на ночлег толь-ки у них». Всех офицеров в 1-м Лабинском полку казаки титуловали «Ваше Высокоблагородие», как принято было в гвардии. По уставу так обращались только к офицерам, начиная с чина есаула и выше. Лабинцы бравировали и гордились этим.
В полутемноте показалась кишка колонны. Перед биваком 1-го Кавказского полка шедший впереди Бабиев выстраивает свою сотню, равняет, громко командует и спешивает ее. Повернув свою кобылицу, скачет к нам. За несколько шагов, желая круто остановиться, его лошадь поползла по гололедице... Соскочив с седла, бежит к нам вприпрыжку по обледенелым кочкам снега, подбежав, бросил руку к папахе и подкупающе приятно улыбается.
— Что так поздно прибыли, Коля? — спрашивает подъесаул Ма-невский692 (командир 3-й сотни 1-го Кавказского полка).
— Да этот Абашкин!.. Не хотел подходить к вашему полку разрозненными сотнями. На подъеме гололедица, «склизка» (Бабиев любил иногда запустить простым станичным словом, чтобы была более понятно и рельефно выражена мысль). Ну и чертовались там... пришлось «четверить» обоз. Там обоз четверили, а сотни маялись, ожидая его.
(Войсковой Старшина Абашкин тогда временно командовал 1-м Ла-бинским полком. Отличный офицер. В 1919—1920 годах он был генералом и Атаманом Баталпашинского Отдела.)
Мы в нашей землянке. К Бабиеву пришел вахмистр сотни за распоряжениями. Отдав их, он бросил коротко вахмистру:
— Прислать пятерку!
Вахмистр учтиво докладывает, что казаки устали, весь день были на морозе, проголодались, и просит дать им отдых.
— Прислать пятерку после ужина! — повторяет Бабиев, не глядя на своего вахмистра, чем показал ему, что это его распоряжение есть точное и не подлежит суждению вахмистра.
Очень скоро явились пять урядников в черкесках, при шашках и кинжалах. У каждого на груди было по два Георгиевских креста. Войдя» они приняли стойку в положении «смирно». Бабиев, взглянув на них, строго спросил: