Каждый за себя
Шрифт:
Через несколько дней после похорон Игоря Савенкова его двоюродная сестра Вера разбирала его вещи и наводила порядок в квартире, которая спустя какое-то время должна была перейти к ней в порядке наследования.
Никаких других родственников у Игоря не было, и претендовать на наследство некому.
Похоронили Игоря там же, где и мать Веры, в одну могилу с теткой положили, через год там поставят новый памятник, где будут значиться уж два имени, а пока рядом с памятником стоит скромная деревянная табличка с именем Игоря и датами жизни.
Вера очень волновалась,
Во всяком случае, понимала она больше, чем тогда, когда была совсем девчонкой и покорно верила во все те байки, которыми кормила их с Игорем мать насчет премиальных, аккордных и прочих выплат. Настал момент, когда Вера осмелела настолько, чтобы делать что-то тайком от матери. Вот тогда и нашла она драгоценности, оставшиеся от погибших родителей Игоря. Пока племянник служил, мать не прятала их в тайник (там их Вера уж точно никогда не нашла бы), а держала в комнате, в шкафу, где Вера их и обнаружила. Смелости было еще не так много, чтобы открыто поговорить с матерью о том, как неприлично им двоим роскошествовать на чужие деньги, держа законного наследника в черном теле, но уже достаточно для того, чтобы начать обдумывать план, как все это прекратить.
И Вера решила скрыть от матери известие о возможном скором приезде брата. Пусть Игорь появится неожиданно, и может быть, что-нибудь всплывет, и тайна откроется. Ведь драгоценности так плохо спрятаны, почти и не спрятаны даже, их легко найти Но план не сработал, Игорь ничего не нашел, и все продолжалось как прежде. Вера молчала, а мать вконец распоясалась, тратила безумные деньги не только на себя, но и на своих любовников. Зато потом, когда Игорь остался в своей квартире один, Вера от души надеялась, что он нашел ценности и зажил припеваючи. Но ничего, кажется, не происходило, потому что брат молчал, ни слова о ценностях не говорил, а спрашивать Вера боялась, ведь получилось бы, что она о них знала давно.
Знала, и ничего не сказала ему, и не сумела остановить мать в ее безудержной жажде нажиться на халяву. Неужели Игорь так ничего и не узнал? И ничего не нашел?
Поэтому первым делом Вера в пустой квартире погибшего брата стала искать драгоценности, оставшиеся от его родителей, или следы того, что они были найдены и реализованы. Да, ремонт здесь сделан дорогой, ничего не скажешь, и мебель хорошая, не дешевая. Но это и все.
Машина у Игоря самая обыкновенная, даже не иномарка, и вещи в шкафах висят хоть и хорошего качества, но не в изобилии. Впрочем, тряпичником он никогда не был. Неужели он так ничего и не нашел и жил все эти годы на одну зарплату? Или нашел, но тратил деньги не на себя, а на своих женщин? Да, такое вполне могло быть, Игорек не был скупым и жадным, это Вера хорошо знала.
Она посмотрела на часы. Скоро придет эта девочка, Алена, которая была влюблена в Игоря. Так плакала на похоронах, бедняжка! Тогда же, на кладбище, Алена подошла к Вере и спросила, может ли она взять какую-нибудь вещь Игоря на память, и Вера ответила, что, конечно, пусть берет, и договорилась с ней встретиться здесь, у брата на квартире.
Вера знала, где находится тайник, мать сказала ей перед смертью. Нужно проверить, чтобы не заниматься столь сомнительным делом в присутствии Алены. И только войдя в ванную, Вера сообразила, что Игорь наверняка все знал и все нашел. Ведь здесь делали ремонт! И, значит,
Звонок. Девочка пришла. Вера поколебалась несколько секунд и решила ничего не убирать со стола. Пусть все лежит как лежит, и пусть девочка все видит. Как будет, так и будет.
– Проходи, - она пропустила Алену в комнату.
– Ты здесь раньше бывала?
– Да, конечно.
– Ты хочешь какую-то конкретную вещь, которую ты здесь видела?
– Да нет, - девочка пожала плечами.
– Я просто хотела, чтобы осталось что-то на память… Может быть, рисунок… Или его любимая чашка. Я не знаю. Отдайте, что вам не жалко.
– Хочешь что-нибудь из этого?
– Вера подвела ее к столу и показала рассыпанные по полированной поверхности сверкающие украшения.
– Кольцо, серьги, брошку, колье. Выбирай.
– Нет, что вы, это мне не нужно.
– Почему?
– Ну, это же не Игоря… Он ведь этого не носил, правда?
– Правда, - согласилась Вера.
– Это принадлежало его родителям, они погибли, когда Игорек был совсем маленьким.
– Да, я знаю, - кивнула девочка, - его ваша мама воспитывала, он рассказывал. Можно я посмотрю рисунки?
– Да ради бога!
Алена знала, где находится папка с рисунками, быстро нашла ее, раскрыла и стала перебирать листы плотной бумаги. И внезапно разрыдалась, сгорбившись и закрыв лицо руками. Вера не стала ее успокаивать, пусть поплачет, никакие слова теперь не помогут. Все-таки странно, что Игорь мог увлечься такой молоденькой девочкой, ведь она только-только школу закончила. Что он в ней нашел? Зачем она ему? Игорь всегда был таким серьезным, целеустремленным, никогда бы Вера не подумала, что ему может быть хорошо с юной глупышкой.
Такая разница в возрасте… Нам всегда кажется, что мы знаем о своих близких все до самого донышка, а наступает момент, и мы понимаем, что не знали о них на самом деле ничего. Ни их вкусов, ни привычек, ни их мыслей и желаний - ничего.
Девочка наконец успокоилась, выбрала из папки один рисунок.
– Я возьму вот этот, можно?
– Конечно, бери. Если хочешь, можешь все рисунки забрать - Нет, все не нужно, только вот этот.
– Да мне не жалко!
– улыбнулась Вера, думая, что девочка просто стесняется.
– Бери, если хочешь.
Но Алена упрямо закрыла пластиковую папку, отложив в сторону один рисунок, щелкнула кнопкой и положила папку на место - Вера Константиновна…
– Да? Ты хочешь взять что-то еще?
Девочка мялась, отводила глаза в сторону. Потом подошла к столу и посмотрела на играющие под солнечными лучами камни - Вы сказали.
– Да. Ты хочешь взять себе что-то из этого? Бери, - равнодушно ответила Вера.
Она внезапно поймала себя на мысли, что хочет, чтобы Алена попросила все. Все вот это. Все эти цацки. Она с радостью их отдаст и забудет о них навсегда. И не придется ей потом решать самой для себя всякие неприятные этические проблемы о том, что с этим делать и можно ли это использовать к собственной выгоде.