Каждый за себя
Шрифт:
– Юрка привезет тебя на машине, продукты я куплю, ты только скажи, что нужно. Казан у меня есть, настоящий, еще от деда остался. Позовем Севку с его бухгалтершей и Алешу, мы с Юркой да ты, вот и считай, сколько продуктов нужно на шестерых.
– А… Юрий Назарович тоже будет?
– на всякий случай уточнила я.
– Ну а как без него-то?
– возмутился Никотин.
– Он же доктор. А ты пока еще больная. А вдруг с тобой что не так?
– Я сама доктор, - брякнула я.
– И я уже вполне здорова.
– Была бы ты здорова, тебя бы не выписывали на домашний режим. Юрка сказал, тебе работать в полную силу еще два месяца нельзя.
–
– Мне тяжести поднимать нельзя, это верно, а на все остальное ограничений нет.
– Так я не понял, - Никотин посмотрел на меня пристально и как-то разочарованно и даже печально, - ты что, против, что я Юрку своего на плов позвал? Не хочешь, чтобы он с нами был?
И только тут до меня дошло.
Сознание было в полной боевой готовности и тут же услужливо подкинуло мне вырванную из воспоминаний фразу, произнесенную Никотином: "Тебе нужен такой мужчина, как я. Только лучше". Я тогда не поняла смысла этих слов, поэтому не обратила на них внимания и тут же забыла. Вот, оказывается, что он имел в виду… Своего сына. Ах, черт возьми, старый сводник! Как же он, зная меня всего несколько дней, догадался, что именно он, именно этот врач, мой ровесник с глазами победителя, должен стать моим мужчиной? И ведь не ошибся старый хитрый опер Никотин. Не знаю, бывает ли любовь с первого взгляда, у меня никогда не было, но мгновенное распознавание объекта, сопровождающееся уколом где-то в области сердца, бывает. И оно у меня произошло, это самое распознавание, когда я еще только от наркоза отходила. Вот только непонятно, что по этому поводу думает сам доктор Бычков Юрий Назарович. Я всегда радовалась, когда он заходил в мою палату, мне хотелось выглядеть получше, и я с новой остротой начала ощущать свою неухоженность, плохую стрижку, отсутствие маникюра и дешевое белье. Он заходил каждый день по несколько раз, и иногда мне казалось, что он сидит у меня чуть дольше, чем положено сидеть у обычного рядового больного.
А вечером, перед уходом домой, он заходил ко мне якобы попрощаться, под каким-то предлогом опускался в кресло, и мы трепались, наверное, по часу. В те же дни, когда он дежурил, мы проводили вместе практически целые вечера. Но я, будучи человеком, несклонным к излишнему романтизму, объясняла это себе тем, что я не обычная больная, а хорошая знакомая папеньки доктора Бычкова, то есть почти что родственница, и, кроме того, я врач, то есть вроде как коллега.
Сама с собой я не лукавила, я точно знала, что Юрий Назарович мне нравится, но дальше этого знания дело не заходило. Юрий Назарович о своих симпатиях мне не говорил, со мной не заигрывал и не флиртовал. Я даже не очень понимала, каково его матримониальное положение. Никотин сказал, что Юрий давно в разводе, но я отдаю себе отчет в том, что разведенные мужчины одинокими не бывают, у них всегда кто-нибудь есть.
И эта фраза Никотина, на которую я не обратила внимания своевременно: дескать, у него есть стимул приезжать в больницу. Какой стимул - ясно какой: контролировать процесс моего сближения с сыном, быть в курсе событий, держать руку на пульсе. Ну, старый сводник!
А еще одна его фразочка, которая тоже дорогого стоит: мол, не сделай, Ника, самую большую ошибку в своей жизни. Иными словами, не упусти своего счастья.
– Дядя Назар, - со свойственным мне нахальством спросила я, - вы что, меня за своего сына сватаете?
– А ты против?
– тут же откликнулся он.
– Да нет, я не против, но хорошо бы все-таки
– Может, и есть, нынешние сыновья отцам-то не больно докладываются. Но только я тебе так скажу, детка: счастье куется собственными руками, а не чужими. Я хочу, чтобы ты стала моей невесткой. Тебе это понятно?
– Понятно. А ваш сын чего хочет?
– Откуда я знаю, чего этот оболтус хочет? Я знаю одно: тебе нужен такой парень, как мой Юрка. А Юрке нужна такая жена, как ты. И ты должна его в себя влюбить. Любыми средствами, любыми способами, любыми путями. Если какая помощь нужна - только скажи, все сделаю. Но цель я перед тобой поставил.
– Дядя Назар, ну кого я могу в себя влюбить, вы сами подумайте!
– взмолилась я.
– Посмотрите на меня!
Я что, Лоллобриджида или, может, Синди Кроуфорд?
Нищая, бездомная, без приличных документов, работаю прислугой. Вы в своем уме? Да и вообще, я привыкла, что мужчины в меня сами влюбляются. Влюблять в себя я не умею и не буду. Это знаете как называется?
– Ну и как?
– Заарканивать. Мужчины потом это очень хорошо понимают и этого не прощают.
– Ничего не знаю.
– Он решительно двинулся к двери.
– Глупости какие-то говоришь. Я тебе задачу поставил, думай, как ее выполнять.
И ушел. Вот тебе и Никотин! Такого я от него не ожидала.
Настроение у меня испортилось, я даже всплакнула.
Вечером, перед уходом, как обычно, зашел Юрий.
– Отец сказал, что вы согласились в воскресенье угостить нас пловом. Это правда?
– Правда, - понуро подтвердила я.
– Вы достаточно хорошо себя чувствуете? Слабости нет?
– Да нет, я вполне справлюсь.
– Ника, а вы…, вы не согласились бы мне помочь?
– Вам? Помочь? Господи, да о чем речь! Конечно! А что нужно?
– Видите ли, я недавно закончил ремонт в своей квартире, теперь надо кое-что купить, а я один не могу, у меня воображения не хватает. Шторы выбрать, скатерти там всякие, в общем, такое, для чего женский глаз нужен.
Я совершенно не умею это выбирать и покупать. Мы бы с вами завтра подъехали на машине в магазин, и вы бы мне помогли, а?
Я слушала его, раскрыв рот и растопырив глаза. Ему нужен женский глаз! Значит ли это, что на сегодняшний день с ним рядом нет женщины? А вдруг это означает, что ему нужен не любой женский глаз, а именно мой?
А вдруг я ему нравлюсь так же сильно, как он мне?
– Конечно, Юра, я поеду с вами. Скажите, а занавеска для ванной у вас уже есть?
– Нет, ее тоже нужно выбрать. Знаете, я уже присмотрел одну, она мне очень понравилась, но я не понимаю, подойдет она к моей ванной или нет. Такая, знаете, бирюзовая, а на ней рыбки красненькие и зеленые водоросли. Как вы считаете, это не очень аляписто? Не безвкусно?
– Нет, - уверенно ответила я.
– Я знаю эту занавеску. Это самая лучшая занавеска на свете.
Я еще успела подумать, что это не могло быть происками хитрого опера Никотина, потому что про мою бирюзовую занавесочку я никогда ему не рассказывала. Он не мог знать о моей мечте и предупредить сына. Значит, это просто совпадение…
Больше я не успела подумать ничего, потому что совершенно неожиданно для себя начала реветь. Кажется, Юра меня гладил по голове, потом целовал, но это я уже помню не очень отчетливо…
Я никогда не думала, что можно так горько плакать и одновременно быть такой счастливой.