Каждый за себя
Шрифт:
– Что, прямо так и сказал?
– не поверила я, чувствуя, как из глаз потекли слезы, а губы свело предательской судорогой.
– Так и сказал. Он еще сказал, что будет сам приносить вам чай с булочками., нет, с плюшками Да, точно, чай с плюшками И взял с собой несколько книжек, своих любимых, собирается вам читать вслух. Почему вы плачете? Я что-то не то сказала?
– забеспокоилась Анна.
Я помотала головой.
– Нет, - выдавила я сквозь слезы, - все в порядке.
Это я от радости… Растрогалась. Надо же… Николай Григорьевич… Не ожидала -
– Анна, спасибо ей, постаралась меня отвлечь.
– Хотите, я буду вам печь каждый день свежие плюшки? Я хорошо пеку, честное слово, моим мужчинам нравится.
Я не люблю плюшки. Я их пекла для Сальниковых, но сама никогда не ела. Анна просто не знала и не могла знать, почему Старый Хозяин хочет приносить мне чай с булочками. А я знала. И еще я знала, что готова полюбить эти самые сладкие плюшки с корицей и есть их тоннами только за одно то, что кто-то захотел печь их для меня и приносить их мне с чаем в постель. Не я кому-то, а кто-то - мне.
– Анна, давайте перейдем на "ты", - предложила я.
– И не зовите меня Вероникой, это слишком официально. Просто Никой, ладно?
– Конечно, - она улыбнулась и повторила, словно пробуя на вкус:
– Ника. Ника.
Она помолчала, погладила меня по руке и встала.
– Надо позвать их… А то они сидят там и не знают, что ты уже в порядке. Пусть посмотрят на тебя и едут отдыхать, они трое суток на ногах.
– Погоди, - остановила я Анну, - у меня еще вопрос… Ты не знаешь, кто за меня платит?
– В каком смысле?
– Ну, вот за это все… За больницу, за операцию. Ты же сказала, это платное отделение. Наверное, это дорого, мне не по карману.
– Да выбрось ты из головы!
– она махнула рукой.
– Павел платит, и за тебя, и за дедушку. Когда Юра сказал ему, сколько это стоит, он даже глазом не моргнул, ответил, что его устраивает.
Еще одна потрясающая новость: Гомер готов платить за меня. Гомер, скупой и считающий каждую копейку…
Нет, или мир действительно перевернулся за последние три дня, или я чего-то в этой жизни не понимаю.
Анна ушла, и через несколько минут в палату ввалилась развеселая компания из четырех человек во главе с одетым в красивую пижаму Николаем Григорьевичем.
Лица у всех, правда, были осунувшиеся и почерневшие, на Аленку вообще страшно смотреть, не лицо, а сплошной опухший блин, однако все улыбались и старались выглядеть веселыми и бодрыми. Но так было только в первые три секунды, видно, они собрались с духом перед входом в палату тяжелобольной, но запас положительных эмоций быстро иссяк. Алена тут же начала рыдать, и мальчик Вадик оттер ее в угол, загородил от всех и принялся утешать. Похоже, у девочки затяжная истерика, судя по ее лицу, она плачет постоянно и уже очень давно.
Наверное, из-за Игоря. Наталья захлопотала, осматривая палату, поднимала и опускала жалюзи, пытаясь создать оптимальную (на ее вкус) освещенность, и вслух обсуждала сама с собой, что еще сюда нужно привезти из дома.
Старый Хозяин держался с достоинством и, как
– Ну, как вы, Никочка?
– тихонько спросил он.
– Отлично, - бодро прошептала я.
– А вы как?
– Да уж получше, чем вы, - усмехнулся он.
– Я сейчас всю эту банду уведу, а вы отдыхайте. Я тут рядышком, в четвертой палате, если захотите меня видеть, попросите медсестру меня позвать. Как станет скучно - зовите, не стесняйтесь, я специально книжек набрал, буду вам читать.
– Спасибо, Николай Григорьевич. Можно вас попросить подозвать Наталью Сергеевну? Хочу с ней пошептаться.
Он с готовностью поднялся с кресла и уступил место Мадам. Я жестом попросила ее наклониться ко мне.
– Что с Аленой?
– я старалась, чтобы никто, кроме Натальи, меня не слышал.
– Вы что-нибудь ей даете, чтобы она успокоилась? Сколько времени она плачет?
– Вторые сутки, как Игорь… - она сглотнула и запнулась, - погиб. Она и до этого плакала, с того момента, как вы домой не вернулись, а после Игоря вообще все время… А что нужно ей дать?
Господи, ну за что мне судьба послала такую бестолковую хозяйку! Видит, что девчонка исходит слезами, и не может сообразить, чего ей накапать! Как вчера на свет родилась, честное слово!
– Феназепам дайте, у Николая Григорьевича есть, пусть рассосет две таблетки под языком. Валерьянку давайте постоянно, можно валокордин на ночь, тридцать капель, вместе с феназепамом. А еще лучше обратитесь к Юрию Назаровичу, здесь же больница, пусть ей укол сделают. Надо вывести ее из истерики чем-нибудь ударным, а потом уже поддерживать.
– Ладно, - растерянно пообещала Мадам. Можно подумать, что мысль о помощи собственной дочери ей даже в голову не приходила.
– Ника, я вам привезу ночную рубашку, халат, тапочки, вкусненького чего-нибудь, ваши туалетные принадлежности…, что еще? Подумайте, что еще нужно.
Думать мне не хотелось, я устала и мечтала о том, чтобы они скорей ушли, потому что мне же еще нужно поговорить с Никотином, мне нужно столько всего у него спросить, а сил осталось совсем немного.
Но до общения с Никотином дело не дошло. Сначала мне пришлось пообщаться с доктором Бычковым, а потом я снова уснула.
В очередной раз я проснулась среди ночи с ощущением, что как следует выспалась и могу вставать и идти на работу В следующий момент вспомнила, что на работу мне не надо, и тихо обрадовалась. В палате темно, и я сперва не заметила, что в кресле кто-то сидит. Я подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и сумела определить, что это Анна Она спала, откинув голову на высокую спинку и едва слышно посапывая. Я улыбнулась непонятно откуда взявшемуся ощущению счастья и опять погрузилась в целебный сон.