Каждый за себя
Шрифт:
– Могут, - согласно кивнул он.
– Вам нужно было расплатиться с Огородниковым?
Так, и Севочку сюда приплел. Впрочем, он прав, деньги нужны были именно для этого.
– Да.
– Но вещи вы не продали, значит, вам хватило, - сделал он вывод.
– Вы простите, но я заглянул в ваш шкаф и сверился с описанием тех вещей, которые вы предлагали на продажу. Все на месте. Никочка, какие у вас дела с Огородниковым? Я у него спрашивал, но он не сказал, сослался на тайну клиента. Может быть, вы мне скажете? Вы можете не говорить, это ваше право, но тогда я начну сомневаться в вашей искренности. А ведь нам с вами еще долго жить вместе, бог даст, в ближайшее
Я поразмышляла несколько секунд и поняла, что Старый Хозяин довольно элегантно загнал меня в угол. Как-то и в самом деле нехорошо получается, когда у человека, живущего с тобой под одной крышей, появляются от тебя тайны, да еще связанные с частным детективным агентством.
Но как же поступить? Столько сил, нервов и денег было потрачено на то, чтобы уберечь Старого Хозяина, и что теперь? Все псу под хвост? Он занервничает, расстроится, выдаст приступ… Или я что-то не так оцениваю? Ведь смог же он остаться в хорошем состоянии, когда меня похитили, даже ясности ума не утратил и руководил процессом моего поиска. Но, возможно, дело в том, что я для Старого Хозяина все-таки "чужая" и мое исчезновение для него - не повод сходить с ума, а Наташенька - "своя", не говоря уж о Павлушеньке, которому она изменяла.
Так что же мне делать? Врать - противно, а кроме того, опасно, потому что можно попасться: Николай Григорьевич вовсе не так доверчив, как я о нем думала. Сказать правду - страшно, потому как опять же опасно, а вдруг моя правдивость слишком дорого обойдется его здоровью?
– Ника, вы не хотите меня расстраивать?
– Главный Объект словно мысли мои читал.
– Боитесь, что я разволнуюсь и мне станет хуже? Я вам обещаю, что ничего страшного не произойдет. Когда вы пропали, я столько всего передумал, что теперь уже все остальное кажется сущей ерундой. И когда нашел ваш договор с Огородниковым, тоже не самые приятные версии выстроил, но, как видите, пережил в полном здравии. И еще одну вещь хочу вам сказать, Ника. За последние недели я кое-что понял, во всяком случае, главное, важное могу теперь легко отличить от неглавного и неважного. Когда вы пропали, я это отличие ощутил очень явственно. И то, что еще два месяца назад действительно могло довести меня до смертельно опасного сердечного приступа, сегодня покажется мне просто ничтожным и не стоящим беспокойства. Обещаю вам, что восприму ваши слова адекватно.
И я все рассказала Николаю Григорьевичу. И взяла с него честное чекистское слово, что ни Наталья, ни Гомер никогда ничего не узнают.
– Николай Григорьевич, а как же Павел Николаевич и Наталья Сергеевна? Ведь если теперь все знают, что я обращалась к Огородникову и расплачивалась с ним за услуги, то я должна буду как-то это объяснить. Вам я рассказала правду, а им что сказать?
– Это не ваша забота, я сам придумаю, что им сказать. Достаточно того, что я знаю. И могу вам гарантировать, что больше ни одного вопроса об этом вам никто не задаст.
– Помолчал немного и добавил:
– Спасибо вам, Никочка. Вы мудрая женщина. И вы были абсолютно правы насчет Наташеньки, тяжесть благодарности оказалась бы ей не по силам.
Больше мы к этому вопросу не возвращались и проводили время в чтении, совместных чаепитиях и мирном ворковании.
И конечно, все это время меня периодически навещал Никотин.
– Детка, благодаря тебе я хоть сына чаще вижу, - повторял он.
– Когда бы я еще встречался с ним два-три раза в неделю? А так у меня есть мощный стимул Я не самая глупая женщина на этом свете, но иногда выказываю такие явные признаки отсутствия остроты ума, что потом только диву даюсь.
Не в том смысле, что он умеет хранить чужие и свои секреты, хотя этого, конечно, у него не отнять, а в том, что он не произносит слов зря. За каждым его словом, за каждой фразой стоит определенный смысл и вполне конкретное намерение довести определенную информацию до слушателя. А я эту информацию то и дело мимо ушей пропускала.
Но к этому я еще вернусь. Когда я оклемалась настолько, что могла осмысленно воспринимать информацию, он кратко поведал мне всю эпопею с моим освобождением, но в детали входить отказался категорически, сославшись на то, что это маленькие профессиональные тайны, знать которые мне не обязательно. Я не настаивала, все-таки я женщина, и мне куда интереснее слушать и читать "про любовь" и "про хорошее", чем "про страшное". Итогом же всей этой эпопеи было уголовное дело по факту мошенничества, совершенного с помощью компьютерной техники. По делу проходит наш сосед Кулижников и некий Дмитрий Дмитриевич, у которого по паспорту оказалось совсем другое имя, но я его не запомнила. Да и зачем оно мне? По ходу дела заодно зацепили и приемную комиссию института, куда пытался поступить Вадик Фадеев, и возбудили еще одно уголовное дело, на сей раз о взяточничестве.
Был вопрос, который меня мучил, но я долго стеснялась его задать Наконец набралась смелости и спросила:
– Дядя Назар, а кто платил омоновцам, которые поехали меня спасать? Вы ведь, помнится, говорили, что бесплатно никто сегодня ничего не делает. И если нет уголовного дела или приказа начальника, то за работу надо платить. Так кто?
– Все тебе расскажи, - хмыкнул он.
– Не перебьешься?
– Не перебьюсь, - твердо ответила я.
– Я должна понимать, кого благодарить за свое спасение.
– Да толку-то с твоей благодарности!
– задребезжал Никотин.
– Ты мне и Севке Огородникову вон уж сколько времени плов обещаешь, и все никак. Ну скажу я тебе, кто денег дал ребятам заплатить, и что ты с этим делать будешь? Целую очередь на свой плов выстроишь?
– Я просто буду каждый день благодарить этого человека и думать, как хорошо, что он есть на свете. И желать ему здоровья и благополучия. А если представится возможность, то сделаю для него что-нибудь приятное или полезное Не томите, дядя Назар. Кто дал денег?
– Ладно, детка, повезло тебе, не будет на твой плов никакой очереди. Хозяин твой дал деньги. А ты его пловом и так раз в неделю кормишь.
– Павел Николаевич? И за ОМОН заплатил, и за больницу?
– Ну да. Что, не ожидала? Думала, он полный тюфяк?
– Думала, - призналась я.
– Теперь вижу, что ошибалась. Ой, дядя Назар, как же часто я ошибалась в последнее время!
– Ничего, ты смотри, самую главную ошибку-то не сделай, а это все мелочи жизни, с каждым бывает.
И снова я пропустила его слова мимо ушей. А напрасно.
Сегодня, в пятницу, за три дня до выписки, Никотин, как обычно по средам, пятницам и воскресеньям, пришел навестить меня. Глаза у него хитро посверкивали.
– Детка, я придумал совершенно гениальный ход!
– Какой?
– Я только что говорил с Юркой, тебя выписывают в понедельник, но это так, для порядка, на самом деле ты уже вполне годишься для нормальной жизни. Так вот, в воскресенье устраиваем у меня дома зажатый тобой плов. Как тебе идея?
– Грандиозная!
– восхитилась я.
– А как мы это сделаем?