Казна Кальвадоса
Шрифт:
– Я помню, и Борис оставался один в вагоне, когда мы искали Степанова,- медленно и задумчиво произнёс Скакунов, когда Борис с сыном удалились на достаточное расстояние.
– Я тоже заметил, - согласился Данила Евгеньевич, чтобы не проигрывать в наблюдательности коллеге. – И с проводником или продавцом ширпотреба он говорил.
– Не ушло от внимания.
– Того и другого выкопал Степанов.
– Господа! Господа! – попытался ограничить расширяющийся круг подозрений Кальвадос.
– Степанова нет. Поэтому мы не вправе обвинять его,- продолжал Скакунов.
–
– Несомненно.
– Кто не пойман, чаще всего и вор.
– Степанов мог сбежать и передать цифры банковского кода.
– О-ё-ё!!.. – Кальвадос хлопнул ладонью по черепу.- В сейфе изначально лежала подмененная карта. Родригес опередил нас!
– Вы не сразу заметили, что карта не та? – подозрительно спросил Скакунов Кальвадоса.
– Только что. Моя память…
С подавленным восхищением Кальвадос глядел на русских сыщиков, он не догадывался, что и сам давно в кругу подозрений.
11
Борис и Витя по влажной осыпи пробирались в пещере. По стенам стекала вода. За долгие годы она выровняла подножные камни. Идти по ним было скользко, словно по бильярдным шарам.
Сталактиты спускались со свода, сталагмиты поднимались со дна, соединяясь в причудливые колонны. Неясный призрачный сизый свет распространялся по пещере, скрадывая расстояние, делая пространство призрачным. Взмахи крыльев летучих мышей пронзали голубизну, создавали непрерывным шипящим полётом живую паутину, среди нитей которой пробирались отец с сыном.
Запахло серой. Борис и Витя вышли на открытую площадку, откуда открывалось ложе большого озера. Вода в нём бурлила. Напряжённые столбы гейзеров вздымались в пенящихся пузырях. Магма дремлющего прибрежного вулкана окрашивала глубины озера пунцовым. Розовые протуберанцы брызг рвались из озера в голубизну воздуха. Смешение рождало совершенно фантастический цвет. Тюль красно-голубой нежности из тумана и водной дисперсии висел над озером, изгибаемый ветром. Гейзеры бахромой ковра пульсировали внизу. Дурманящие испарения кружили голову. Причудливые расселины, искривления и выпуклости горной породы, дышащее пузырями сероводорода озеро, цвета, неизвестные доселе, рождали ощущение – Борис и Витя на пороге Чистилища или Ада.
Прозрачность дымки, чистая водная взвесь, вытянутая парусом от озера к своду, созидали гигантское зеркало. Борис и Витя могли наблюдать себя, стоящих на площадке. Подземный сквозняк кривил зеркало. Фигуры искажались. Витя вырастал и расползался вширь. Его папа корчился лилипутом, смешно раздувал щёки, страшно выкатывал глаза.
Борис и Витя спустились с площадки. Вслед за ними устремились корявые монстры. Они протягивали цепкие неловкие пальцы, чтобы ухватить путешественников, невольно нарушивших покой древних времён. Конечности отражений взлетели в вышине, безмолвно ложась на плечи и лица Вити с Борисом. От неожиданности они побежали. Монстры теней преследовали их, летя в полумраке.
На осклизлом камне Витя поскользнулся и рухнул, разбив коленку и расквасив
До Бориса дошло, это их собственные зеркальные отражения преследуют его с сыном. Стоит отойти подальше от озера, и они исчезнут. Так и случилось. Но новая напасть постигла героев. Глаза Вити сверкнули в темноте. Охотящиеся летучие мыши приняли их за пару светляков и налетели тучей.
Борис и Витя отмахивались фонарями. Лучи света перекрещивались во мраке, выхватывая шипящих, выпустивших когти перепончатокрылых гадин, обезумевших от голода и изоляции в гроте.
Земля сделалась суше. Бежать стало легче. Борис и Витя неслись со всех ног. Впереди они увидели кусок неба. Здесь пещера приближалась к поверхности, отсюда лился свет, наполнявший пространство. Однако выход из грота располагался высоко. Добраться до него представлялось возможным, лишь вооружившись альпинистским снаряжением. Борис и Витя пошли дальше.
Синий мрак рассеивался. Количество мышей уменьшалось при приближении к свету. Шипение и свист стихали. Белые ящерицы и древесные змеи в камнях ещё напоминали о сырости и вечной ночи. Последний бледный протей сверкнул в журчащем ручье. Столбы света повисли в воздухе. Расщелины, откуда он пробивался, по-прежнему находились высоко, скрывались карстовыми навесами. При внимательном рассмотрении можно было предположить, где прячутся отверстия, пропускающие воздух и солнце.
Глухая стена преградила дорогу. Борис и Витя долго шли вдоль неё, пока не натолкнулись на глубокие провалы и трещины, разрывавшие горную породу. Трещины рассекали природную стену сверху донизу, но ни одна из них не была настолько широка, что позволила бы пролезть взрослому или ребёнку. За трещинами пылал день, и любопытный Витя поочерёдно заглядывал в них, не пропуская.
Какое неистовство охватило его, когда за крайним проёмом он разглядел сидевших на камнях Полли и Степанова, трудно представить. Витя чувствовал вину перед девочкой и клял взрослых , настоявших, вместо поиска и освобождения похищенной и исчезнувшего, искать сокровища Кида. «Полли!!» - хотел радостно закричать Витя, но Борис удержал его. Охранники Родригеса вряд ли находились далеко. Заслышав крик, они могли легко захватить отца с сыном, зная неизвестные тем подземные входы и выходы.
Степанов и Полли выглядели спокойными. Они расчертили землю и играли в крестики-нолики, перекладывая в клетках камешки. Степанов сидел лицом и видимо проигрывал. Горестные восклицания, срывавшиеся с его уст после каждой партии, не оставляли сомнения в успехе девочки. На плече её сидела красочная нектарница, которой Полли периодически давала крошки, оставшиеся от обеда. Другая нектарница порхала над головой, пытаясь согнать соперницу и заполучить свою долю еды. Увлечённая игрой, Полли обращала мало внимания на птиц. Охранники поблизости не прогладывались. Парочка, занятая игрой в крестики-нолики в разгар битвы за пиратское золото, производила странное, заколдованное впечатление.