Казна Кальвадоса
Шрифт:
В пещеру вошли два охранника в шортах, майках и панамах. Один нёс поднос с закусками, другой – две двухлитровые бутыли с водой. Следом появились Родригес, Эстер, Капитан и Боцман. Родригес посмеивался и удовлетворённо потирал руки. Жестом он пригласил в пещеру отставших Хуаниту и Педро. Хуанита переоделась в элегантное летнее платьице со шляпкой, Педро надел майку с дурацкой надписью и любимые короткие штаны на подтяжках.
– Золото уже грузят, босс, - докладывал Капитан. – Не хватает ящиков.
– Высыпайтесь в трюм ровным слоем. Да следите,
– Слушаюсь, босс.
– С ворами будем поступать по законам семнадцатого века – отрубать руки. Не оставляйте матросов без присмотра.
– Я пошлю боцмана. Боцман, вернитесь на яхту!
– Я хотел перекусить, - Боцман тоскливо глядел на новый поднос с едой, внесённый охранниками. На нём аппетитно вздымались горячие омары. Запах черепахового супа, предназначенного для Родригеса и его окружения, навязчиво щекотал ноздри.
Родригес похлопал Боцмана по плечу:
– Уверяю вас, Боцман, скоро у вас появится достаточно денег, чтобы ужинать в лучших ресторанах планеты.
– Который год обещаете! – щёлкнул каблуками Боцман. Развернувшись, он направился к выходу из пещеры.
– Смарагды, яхонты, прочую каменную дребедень пусть ссыпают в серебряные сосуды и китайские вазы,- наказал вдогонку полковник.
Охранники поставили на плоский булыжник перед Степановым и Полли еду. Те смотрели поверх неё, не притрагиваясь.
Родригес отломил кусочек рыбки, сунул ко рту Полли:
– Скушай, девочка!... Скушай, маленькая! .. – издевался он.
– Это рыбки, которые скушали твоих родителей. Пищевая цепь замкнулась, - подсказала Эстер.
Полковник сверкнул белками глаз. Шутить имел право только он. Эстер осеклась.
– Требую гуманного обращения с пленниками! – вступилась Хуанита. Её сердце плавилось в присутствии пленённого Степанова. Ум одолевали старые сомнения.
– Мы обращаемся с пленниками по международным законам, - строго сказал Родригес. – Хотя я не знаю тюрьмы, где их стали бы кормить красной рыбой.
Педро подошёл к подносу, взял руками и принялся пожирать большими кусками рыбу.
– Ешь-ешь, толстяк! А то похудеешь, - понизив голос, съехидничала Полли.
– Эльзе я и такой нравлюсь! – огрызнулся с набитым ртом Педро.
– Я не знакома с Эльзой, - подчеркнула Полли. – Предполагаю, девочка - антиэстетичная, достойная твоих диких нравов.
– Кыш! Кыш!! – Педро отгонял нектарниц, порхавших вокруг блюда и пытавшихся клевать рис.
Угрюмый бультерьер с обрубленным хвостом, лениво пошатываясь, появился среди камней.
– Пират! Ушастый идиот! – позвал собаку Родригес.- Иди ко мне.
Собака легла у ног полковника, свесив язык ему на ботинок.
Полковник гладил Пирата поверх носа.
– Где шлялся, проказник? Гонял страусов?
Пират молчал.
– Я видела, как он сожрал черепаху. – сообщила Эстер.
– И теперь у мальчика болит животик, - полковник разговаривал с псом, как с маленьким.
– У меня есть
Борис и Витя, прятавшиеся за камнями, желали окаменеть. Они старались не дышать. Пират мог учуять их. Благо, отец с сыном залегли с подветренной стороны, и пёс увлёкся другими запахами.
Хуанита взяла Степанов под руку и отвела в сторону. Они подошли к камню, за которым сидели отец с сыном. Те могли слышать каждое слово. Полковник, Капитан и Эстер принялись за еду. Родригес обладал редкой способностью единым порывом высасывать до остатка мясо ноги омара. Капитан, с головы до хвоста слизывал со скелета белую мякоть окуня. Эстер ела аккуратно, облизывая пальчики. Начавший ужинать первым, Педро глотал не жуя.
Полковник с ревностью следил за Хуанитой, с ненавистью – за Степановым. Эстер ревновала и полковника, и русского сыщика. Хуанита повиновалась исключительно напряжению сердца. Степанов колебался. Он с радостью уважил бы всех, но как быть в противоречиях?!
– Полковник не так зол, как кажется, - объясняла Хуанита, - Он горяч , но отходчив. Я изучила душу бойца. Ваше освобождение неизбежно. Девочку я возвращу в Америку к бабушке с дедушкой. Беспокоиться не стоит. Проблема в другом. Нити неизбежного переплелись чрезвычайно. Я на перепутье, в затруднении и вы. Что делать, мы должны определиться и смиренно принять выпавший удел. Если б и эмоции, подобно уму, не терзались свершившимся! Вам я дала обещание, с полковником - помолвлена. Последнее важнее. Вот подаренное им кольцо, - Хуанита подняла ладонь.- Кольцо жжёт. Полковник взял с меня слово никогда не снимать его. Размер кольца специально мал, чтобы я не воспользовалась мылом.
Степанов горько усмехнулся. Ему было больно и по-чёрному смешно наблюдать претенциозные страдания женщины, некогда увлекшей его симпатии. Мысли Хуаниты путались. От гротескного она переходила к ничтожному. Степанов не позволил ей выглядеть жалкой.
– Не терзай себя, Хуанита. Твой выбор сделан. Не будем ворошить прошлое, как некогда в люкс-вагоне СВ. Ты любишь Родригеса, что же – я не осуждаю причуд, кто-то любил и Гитлера. Будь верна полковнику, но не участвуй в его тёмных делах.
– Я перевоспитаю его. Я уверена, у меня хватит сил! Полковник обратится к благотворительности.
– Пусть займётся детскими учреждениями,- вздохнул Степанов. – Они наиболее нуждаются в поддержке.
– А голод? Образование? Противопехотные мины? Я подскажу полковнику, на что потратить сокровища пиратов и золото Рейха.
– И поменьше покупай себе драгоценностей.
– Обещаю! Только ещё одно маленькое летнее платье. У меня их мало, лишь три…
– Воркуете? – разлучил влюблённых хриплый голос Родригеса. С тарелкой еды он взобрался на камень , спиной к Борису и Вите. Борис мог дотронуться до него рукой. Вите мучительно хотелось чихнуть, удивительная мошка забралась в нос, прокладывая щупальцами ход в носоглотку. Мокрицы лезли по ногам и тоже ужасно щекотали.