Казна Кальвадоса
Шрифт:
– Отец сильно переменился, - сказала она. – Лучше стало, что он перестал жевать табак. Была у него дурацкая привычка.
– Зато я теперь его нюхаю, - односложно добавил мало разговорчивый Кальвадос и извлёк довольно симпатичную, неизвестно как у него появившуюся табакерку. Кальвадос набил обе ноздри табаком. Чувствовалось, он давно собирался сделать это, да не решался.
– Красивая у вас табакерка, - сказал Степанов.- Позвольте.
– Пожалуйста, купил в Сан-Пауло, - перевела Хуанита.
6
– Вы видели?- горячо заговорил он.- Кальвадосу кто-то все лейблы на одежде срезал.
– Ты тоже заметил?
– Давно, - важно отвечал Витя.
– Не могла ли это сделать Хуанита?
– Не знаю. В Сан-Пауло, где мы играли, лейблы были. Я уверен. Кальвадос от жары пиджак снял, я смотрю - на пиджаке фирма крутая.
– Какая?
– «Бёрбери».
– Ты определённо заметил?
– Мы с папкой на такие вещи моментально реагируем. Престижники, так нас мама называет. Не заметили? У папы «ролекс», кроссовки «адидас», всё родное.
– А у тебя что?
Витя, полный значения, достал из штанов бумажник:
– Бумажник от «Монти», – Витя вздохнул.- Денег пока нет, не заработал… Кстати, та монета у вас?
Глаза мальчика горели, голос сорвался.
– У меня,- признался Степанов.
– Берегите её. Я вот что думаю, чип внутри монеты может содержать не всю информацию, а часть. Остальная информация на других монетах. На вашей же самое главное. Без чего другое не действует, - Витя посмотрел по сторонам.- Вам может угрожать опасность.
– Ясное дело, - улыбнулся Степанов.
– Серьёзно. Скоро, я знаю… - Витя осёкся, будто сказал лишнее.
Степанов вертевший Витин бумажник, протянул его назад:
– Бумажник твой подделка. Вот здесь мелко написано – Анкара. Чья это столица?
Витя молчал.
– Пробелы в географии!
На этом они расстались.
Ночью Витя спал так крепко, что когда ему захотелось в туалет, он машинально встал и пошёл налево, руководствуясь расположением московской квартиры. Однако налево была стена. В неё Витя и упёрся. Витя пошарил руками по стене в поисках двери. Нашёл картину в массивной раме. Только после до Вити дошло, что он не дома. Калейдоскоп событий вчерашнего дня молнией пролетел в голове.
Не был Витя и в гостинице. Чтобы попасть в туалет, следовало выйти из комнаты и двинуться в конец коридора. На соседней кровати, широко раскинувшись, могуче храпел отец. Витя не стал его будить, не маленький.
Надев шлёпанцы, Витя в трусах и майке вышел в коридор. Светила луна. Расставленные вдоль окон большие растения в кадках отбрасывали на пол угрожающие тени. В чужом доме Витя чувствовал себя неуютно. Ему представлялись сцены из фильмов ужасов. Вот растения протягивают корявые ветви и хватают его. А вот из стены выходит таинственный человек. Не успел Витя так подумать, как увидел впереди человека.
Сначала Витя принял его
Несколько соединенных между собой просторных и удобных комнат располагались за дверью в середине коридора. До своего исчезновения Кальвадос многие годы предпочитал ночевать в них. Не удивительно, что Хуанита отвела отца именно туда. Другое дело, Кальвадос, возможно, вследствие черепно-мозговой травмы, не угадывал своих комнат. В тоже время, он хотел угодить дочери, не пугать её, и притворялся, что узнаёт старые вещи и комнаты. Его притворство читалось, от этого становилось ещё неприятнее и страшнее.
Человек вышедший из дверей спальни Кальвадоса, был не Кальвадос. Он шёл осторожно, крадучись, но, не оглядываясь, будто никакая угроза не определяла его поведение, а единственное чего он хотел, не наделать шума. Человек шёл по коридору. Вите, если он не передумал идти в туалет, приходилось следовать за ним.
Дойдя до лестницы, человек пошёл наверх. Там находился жилой чердак или мансарда с комнатами и наклонными окнами. Витя свернул в туалет.
В туалете было пусто и жутко. Журчала вода, пахло плесенью. Кроны деревьев, раскачивавшиеся в лунном свете за окном, казались призраками. Витя делал своё дело, когда порыв ветра с грохотом раскрыл окно. Куча пальмовых листьев влетела в помещение, вспугнув маленькую ящерицу, притаившуюся на кафеле. Ящерица пронеслась по стене перед глазами Вити, приведя его в трепет.
Витя опрометью вылетел из туалета и сразу остановился. Страх и любопытство боролись в нём. Витя пугливо посмотрел в коридор, на туалет, и, стараясь не скрипеть ступеньками, пошёл по лестнице на третий этаж выяснить, что там может делать человек, которого трудно отвести к обитателям дома. Если б он был слугой, вряд ли он стал бы двигаться столь осторожно, даже учитывая середину ночи.
На лестнице Витя услышал, как в парке отчаянно залаял ротвейлер. Вдруг голос собаки прервался , она захрипела и смолкла.
Витя опасливо выглянул в коридор третьего этажа. Чувства его обострились, нервы напряглись до предела. Тихо безжизненно мерцают лампы дневного света, одна чуть потрескивает. Идти дальше казалось совсем страшным. Витя собирался повернуть вниз, когда услышал странный звук, примешивающийся к треску лампы и шуму усиливающейся за окном бури. Пи-пи-пи. Словно кто-то попискивал или с интервалом скрёбся ногтям по стеклу.
Любопытство заставило Витю пройти дальше по коридору. В середине располагались апартаменты Хуаниты, столь же обширные как у отца, и прямо над его комнатами. Вот оттуда и доносились скрипучие звуки. Витя внимательно вслушивался. Как человек помешанный на компьютерах, он скоро определил, звук электронный.