Казна Кальвадоса

Сорокин Александр Сергеевчич

Крадущийся человек исчез. Витя чувствовал себя в некоторой безопасности. Подойдя к дверям Хуаниты, он минуты две прислушивался, потом попытался заглянуть внутрь, чтобы выяснить, что же там попискивает. На зло дверь прилегала к косяку совсем плотно. Осмелевший Витя лёг на пол и заглянул под дверь. Тут была щель. Через неё просматривался низ комнаты. Витя мог разглядеть ковровую дорожку, ножки кресел. Дальше он увидел ножки стола и стула, край женского пеньюара.

Витя пыхтел, пот бежал по его лбу и щекам. Ему приходилось оглядываться. Любой, заставший его за подглядыванием, мог поставить в неловкое положение.

Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, Витя сдвинулся по щели к косяку. Луч света ударил ему в правый зрачок. Удача! Жучок-короед проел крошечную дырочку сантиметрах в сорока от низа двери. Через неё можно смотреть и видеть. Витя взглянул и как фотовспышкой схватил сидевшую к нему спиной за столом Хуаниту. Плечи её чуть покачивались, а рука отбивала на столе ритм. Именно движение руки, надавливавшее на что-то, что Витя сначала принял за компьютерную «мышь», извлекало странные писклявые звуки. Перед Хуанитой на столе стоял какой-то аппарат. Из-за её спины Витя разглядеть его не мог. Догадка искрой пробежала по возбуждённому мозгу Вити. До него дошло. Он слышал эти звуки, знал о них, по крайне мере, они здорово напоминали известные ему. Манипуляции Хуаниты извлекали радиосигнал. На подобные сигналы Витя натыкался, когда был радиолюбителем. Это было перед тем, как папа купил компьютер. Рука Хуаниты отстукивала радиоключём. Сложный сигнал, точно не морзянка, летел неведомому адресату в леса сельвы или за океан.

Витя отступил от двери и снова огляделся. Он чувствовал страх и неловкость, будто открыл святую святых дома Кальвадоса. Как и на втором этаже, середину коридора занимала небольшая оранжерея экзотических растений в горшках. Невидимыми узами внимание Вити приковалось к месту среди горшков. Там торчала человеческая нога. Вернее, часть её, скрытая ботинком и штаниной. Загипнотизированный ужасом, Витя не отпрянул, а пошёл ближе к горшкам. Липкий пот покрыл его лоб, руки и шею. Он напоминал кролика, бредущего на съедение к удаву.

Подойдя, Витя чётко разглядел кровавый след, лужу крови, проломленный череп с кусочками мозга на щеке, неестественно разбросанные конечности.

Таинственный человек, за которым шёл Витя, лежал недвижимо. Другой неизвестный оборвал ему жизнь. Паралич ужаса сменился истерикой отчаяния. Витя ринулся вниз. Вбежав в свою комнату, он принялся будить отца:

– Папа, папа, вставай! Там наверху труп!!.

Борис бормотал во сне, ворочался, сопел, натягивал на себя одеяло, которое отвернул сын.

– Какой труп? – не понял Борис, просыпаясь, садясь на кровати, растирая кулаками красные глаза.

– На третьем этаже кого-то убили и бросили среди цветов, - горячо объяснял Витя.

– Кого убили?

– Я не знаю.

Борис в огромных семейных трусах в горошек и синей майке с олимпийской символикой прошёл к холодильнику, открыл пиво:

– Тебе ничего не померещилось? – спросил он, делая большие глотки из банки.

– Я видел точно. Напротив комнаты, где тётя Хуанита. Я не мог ошибиться. Пойдём, я тебе покажу!

Борис возвратился к кровати, взъерошил волосы:

– Чего ты мне собрался показывать, труп?

– Ну да. Может, он ещё жив.

– Либо он труп, либо нет. В любом случае мы никуда идти не можем, - тяжело выдохнул Борис.

– Почему?! Ты же такой смелый.

– Потому что я сидел, - резко оборвал

Борис.- Сидел в тюрьме, сынок. Я никогда тебе про это не рассказывал.

– Мама знает? – спросил Витя.

– Мама знает, - подтвердил Борис и уже мягче пояснил. – Я сидел за экономическое преступление.

– А ты меня, сынок, в мокрое дело впутать хочешь. Ты мало живёшь, не знаешь злых и завистливых людей. Сейчас мы туда пойдём, потом нам дело пришьют. Скажут, мы его и убили. Я убил. Трупы – дело милиции. Надо будить дядю Володю.

– Так пойдём, разбудим!!

– Надо подумать… Ты не слышал, как дядя Валера рассказывал, его чуть не сутки продержали в полицейском участке, когда кто-то напал на лодочника. Дядя Валера был лишь свидетелем. Того человека только ранили. Если же кого-то убили, нас задержат навечно, тем более, если мы с тобой к трупу первые явимся.

– Дядю Валеру задержали в Бразилии, а мы в Парагвае.

– Какая разница, малыш?.. Эх, а ведь мы маме обещали вернуться… Ладно, пойдём.

Борис натянул джинсы. Нехотя он отправился будить Володю. Витя следовал сзади хвостом.

Володя поднялся медленно с тяжёлыми вздохами: «Вляпались в историю!» и «Поспать не дают!». Он разбудил Степанова. С предосторожностями все четверо поднялись на третий этаж, приблизились к апартаментам Хуаниты. Тихо, не звука. Развернулись к оранжерее. Ничего не видно. Подошли ближе. Что-то случилось с электричеством. Лампы замигали. Давала знать буря за окном. Ветви качавшегося дерева у ставня били по кабелю, высекая искры. Витя вскрикнул. Борис влажной ладонью зажал ему рот.

Среди горшков никого не было. Посередине середине коридора тянулся мокрый, как от швабры след. Если здесь кто-то и был, пока прособирались, человека убрали. Следы торопливо замыли водой. Борис с негодованием смотрел на сына, не подвёл ли он его в глазах остальных, не стал ли труп плодом воспалённого воображения ребёнка.

Володя ворчал, но Степанов не склонялся относиться к словам мальчика с недоверием. Он предложил, невзирая на неуместное время, постучаться к Хуаните, спросить, не знает ли чего о происшествии она. Витя ничего не сказал о том, что разглядел в дырочку, проделанную короедом. После исчезновения трупа Витя справедливо полагал, доверие к нему подорвано, дальнейший рассказ вызовет ещё большее раздражение отца. Степанов, допускавший возможность существования трупа между горшками, который потом унесли, засомневается, услышав совсем неправдоподобное повествование мальчика. Володя же склонялся к позиции Бориса.

Хуаниту разбудили. Она вышла в голубом пеньюаре с рюшками, заспанными глазами. Хуанита сказала, что ничего не видела и не слышала. Сейчас она оденется и выйдет. Витя пытался заглянуть ей за плечо, чтобы увидеть, стоит ли на столе передатчик, который он видел раньше. Ему это не удалось.

На ноги подняли слуг. Накинув плащи, они с фонарями обследовали парк. Сигнализация не сработала. Если некто и проник в дом, то несомненно знакомый с системой охраны и расположением комнат. Бушевавшая буря мешала осмотру. Порывы ветра срывали с деревьев ветви и листья, несли через парк. Брызги дождя летели в лицо. Путешественники, вышедшие вмести с прислугой в парк, обследовали подступы к запасному входу. Никаких следов. Володя обнаружил старый мундштук. По виду он пролежал в траве несколько лет.