Казна Кальвадоса
Шрифт:
– Проезжали вы, оказывались ли около военных баз?
Степанов напряг память:
– Помню, как-то ехали мимо высокого белого забора. Возможно, это была военная база, если не фабрика.
– На чём ехали?
– На автобусе. После того, как мы чуть не утонули в водопаде Игуасу.
– Кто это - мы?.. Впрочем, не важно. Русские туристы, полагаю. В конце нашей встречи запишите их фамилии, мы опросим.
– Я не знаю фамилий, кроме прапорщика Записанько
Данила Евгеньевич с сердцем хлопнул по столу ладонью.
– …Борис, Павел,
– Всегда нужно осторожно узнавать и записывать фамилии людей, когда случайно оказываешься в малодоступной и плохоизученной стране. Это наш долг, - сделал внушение Скакунов.
– Как же осторожно вызнавать? – обозлился Степанов.
– По гостиничной книге, например. Или подошли бы к тому же Борису: Борис, как ваша фамилия, контактный телефон в России, адрес. Вы очень понравились, не терпелось бы и в дальнейшем поддерживать отношения. Способов не перечесть, надо работать активнее. Главное, никогда не забывать об интересах Родины.
– Семейство Светы было не туристами. Света вышла замуж за полковника Родригеса.
Полковник Скакунов оживился, заёрзал на стуле:
– Знаю, знаю…Он же Майкл Фрезер, Абдулла Ашраф, Сен Ким и ещё десяток фамилий. Лидер «Парагвайз труперс». Слышали о такой организации?
– Что-то такое слышал.
– Тайная военизированная тщательно конспирированная организация, устроенная по типу масонской ложи. Имеет связи с организованной преступностью. Отличительный знак – череп, скрещённые кости, латинская «R» в круге.
– Света, познакомилась с Родригесом по Интернету. Он показался ей серьёзным человеком, насколько я знаю.
– Дела девушки хуже некуда. Родригес – известный коллекционер женщин, по некоторой информации, каннибал…
– Каннибал?
Скакунов для убедительности пощёлкал зубами.
– Спецслужбы веники не вяжут! – не без хвастовства обратился он к Даниле Евгеньевичу.
Данила Евгеньевич поднял трубку телефона, велел секретарше принести чаю.
– Большое влияние оказывает «Парагвайз труперс» на общественную жизнь Парагвая?
– Я не знаю.
– Во время вашего пребывания в стране случались похищения или убийства крупных политических деятелей, в том числе и неудавшиеся.
– Ничего не слышал.
– Чем же вы там занимались? – сердито повысил голос Скакунов.
– Он там себя туристом почувствовал, за государственный счёт, - съёрничал Данила Евгеньевич.
Секретарша принесла чай и печенье. Некоторое время все молчали. Степанов, отвыкший в Парагвае от байхового чая, не пил. Скакунов сосредоточено думал.
– Вот когда вы мимо базы проезжали, на автобусе, не случилось ли, что ворота открылись, и вы могли различить ракетные установки «Земля–Воздух» или « Земля- Воздух- Земля»? В армии служили, полагаю…
– Нет, ничего не видел. Ворота не открывались.
– Ладно, ладно, ладненько, - недовольно сказал Скакунов.
Дни потянулись для Степанова мучительные. Старые дела его были завершены, а новых не поручали. По возвращении из Парагвая начальство к нему приглядывалось, он потерял доверие. Жизнь на московских улицах, по которым он часто ходил, раздражала Степанова. Люди куда-то спешили но мешая друг другу, не могли спешить. Гигантское суетливое колесо проворачивалось мимо стершихся шестерен. Оно пыталось что-то совершить, но не совершало. Степанов внимательно просматривал газеты, слушал радио, смотрел «Новости», лазил в Интернете. Нигде не было знаков того, что в Парагвае обнаружено золото. Никто не сообщал, что его ищут. Степанов запросил в компьютере поиск на фамилию Родригес. Таких тут помещалось немерено. От футболистов до певцов. Взгляд Степанова зацепил новую заметку в брачных объявлениях. Родригес опять искал жену. Что сталось со Светой, можно лишь гадать.
Недели через две после беседы со Скакуновым, Данила Евгеньевич предложил Степанову встретиться в кафе. Даниила Евгеньевич опасался, что его кабинет прослушивают, обычная практика в следственных управлениях. В служебном коридоре особо не наговоришься.
В кафе Данила Евгеньевич атаковал без обиняков:
– Степанов, скажи правду, что тебя держало в этом Парагвае? Колись, зачем потащился в джунгли?
– Там ищут золото, - неохотно признался Степанов.
Глаза Данилы Евгеньевича недоверчиво вспыхнули и снова погасли. Он подлил Степанову водки:
– Много золота?
– Восьмую часть мировых запасов.
Данила Евгеньевич крякнул, оглянулся, не слышал ли кто из посетителей.
– Хорошо, что ты не сказал при Скакунове.
– Он бы не понял.
Данила Евгеньевич повертел рукой в воздухе:
– Он бы тебя в сумасшедший дом засадил!
– Данила Евгеньевич выпил рюмку. – Плети дальше. Откуда золото?
– Захоронения с последней войны. Вывезенный из Германии золотой запас Рейха.
Данила Евгеньевич рассматривал Степанова стеклянными глазами:
– Вот что, жадность… Жадность задержала тебя в джунглях!
– В сельве.
– В сельве?
– Правильно не в джунглях, а в сельве. В парагвайской сельве.
– Что ещё такое?
– Сельва – латиноамериканские джунгли.
Данила Евгеньевич сделал лицо, будто в голове его происходили сложные процессы. Степанов вскочил, кинулся к окну, ненавистным взглядом пронзил через залитое дождём стекло тащившуюся по Садовому кольцу автомобильную «пробку». Вернулся, сел. Данила Евгеньевич озирался зверем, ища реакцию окружающих на поведение Степанова. Никто из посетителей кафе и персонала не прореагировал.