Казна Кальвадоса
Шрифт:
Лица клоунов, спрятанные за ярким окрасом, напряглись, мышцы окаменели. Клоуны осторожно присели, нащупали комья земли, готовясь к обороне. Третий крик, за ним - перекрик множества хриплых визжащих голосов. Камни едва не полетели на вопль. Неожиданно ближайшие стебли раздвинулись, перед людьми крадущимися прыжками выступили мохнатые обезьяньи существа с тупыми подвижными носами и озорными угольками глаз. Обезьяны тянули к людям бледно-розовые ладони, облизывали собранные в щепотку пальцы, требуя есть.
–
Степанов схватил ближайший стебель, с шумным хрустом выломал початок. Быстрое движение Степанова, резкий звук, напугали обезьян, и они стремительно отступили. Переклик хриплых визгов пробежал над полем.
Степанов успел бросить сорванный початок под лапы обезьян. Початок они не взяли, пресыщенные кукурузой. Отказываясь от кукурузы, обезьяны держась на расстоянии, продолжали выпрашивать чего-либо ещё.
К счастью, Рита нашла в кармане печенье, оставшееся от обеда в самолёте. Сама она угощать обезьян побоялась, передала печенье Гансу, тот – Борнео. Последний, тоже не рискнув, отдал печенье Степанову. Степанов бросил печенье обезьянам. Ближе других стоявшая самка жадно схватила его. Другие обезьяны немедленно набросились на самку, требуя дележа. Разгорелись страшная склока и гвалт. Из-за печенья кусались, рвали друг на друге шерсть. За междоусобицей забыли про людей.
Перепуганная Рита не сразу заметила примата – подростка, не участвовавшего в драке за печенье и жадно пожиравшего зелёный кукурузный початок на окраине битвы.
– Боже мой, как эта обезьяна похожа на человека! – воскликнула Рита.
– Нечему удивляться, обезьяны человекообразны, - уныло заключил Эрих, лишённый после ранения возможности светло воспринимать мир. – Ещё не известно кто больше похож, мы на них или они на нас. Если человечество развивается регрессивно, обезьяны – наше будущее.
– Это же ребёнок!- пропуская умозаключение Эриха, воскликнула Мальвина.
Клоуны уставились на маленького примата, продолжавшего жрать кукурузу и сверкавшего глазами на дравшихся соплеменников. Степанов бросил им ещё печенье.
– Действительно, настоящий ребёнок, - пригляделся Борнео.- Но исключительно грязный, совершенно потерявший человеческий облик.
– И совершенно голый, – добавила Рита.
– Уть-уть-уть! – Ганс присел на корточки, принялся приманивать необычного примата печеньем. Крупный самец большими скачками мгновенно выскочил из зарослей, выбил печенье, едва не сломав Гансу руку, с диким победным гиканьем унёсся в кукурузное поле. Обезьянья свора, визгливо вереща, ломая стебли, пустилась в погоню.
– Малыш – не утка, - сделал замечание Гансу Пьер Пьеро.
– Что же я должен сказать, кис-кис-кис? Пощёлкать языком? Я не знаю, как подозвать
– Просто, - вмешался Борнео.- Пацан, бой, как там тебя? Приблизься к дядям и тётям - клоунам.
Мальчик, опасливо оглядываясь, не выпуская початка, подошёл ближе. Он проклокотал странный писклявый звук. Так жаловалась бы на судьбу ещё не обезьяна , но уже не человек.
– Это Педро! – узнал Степанов.
– Педро? – изумились клоуны.
– Педро, сын Хуаниты. Его украли обезьяны, - пояснил Степанов.- Педро, ты не узнаёшь меня? – ласково обратился он к грязному мальчику, не стыдившемуся наготы. – Я – дядя Степанов, милиционер из России.
Узнать Степанова в балахоне клоуна, с нарумяненными щеками, выбеленным лбом, с губами мертвеца, выпачканного в пыль и почву, было не так просто, как он представлял. Мальчик поморщился:
– Сейчас может вернуться Первый , - сказал он.
– Кто такой Первый?
– Вожак. Я всем обезьянам номера дал, - чтобы отличать. Вторая – рыжая, тоже злая, любимая жена Первого. Они мне есть не дают.
– Почему?
– Не могу понять. Наверное, из вредности, - рассудительно заметил Педро, не переставая поглощать зелёную кукурузу.
– Почему тебя украли, мальчик? – спросила Мальвина.
– По ошибке, в темноте. Когда обезьяны поняли ошибку, они перестали мной интересоваться. Я сам с ними хожу. Чего ещё делать?
– Почему же ты не вернулся к маме? – спросил Степанов.
– А где её искать? Все куда-то делись.
– Мы вместе искали сокровища, - пояснил Степанов клоунам.
– Я сильно изменился? – спросил Педро.
– За два месяца ты сильно опустился, - честно признал Степанов.
– Ладно. Я пойду. Стая возвращается. Слышите?
Шум ломаемых побегов нарастал.
– Жалко, крестьянское поле поломали, - вздохнул Педро.
– Педро, ты пойдёшь не с обезьянами, а с нами, – железно сказал Степанов.
– Вы думаете с вами лучше?.. Мамы всё равно нигде нет.
Педро доел кукурузу:
– Так и быть, пойдёмте. Дайте обезьянам ещё печенья, если есть. Это их отвлечёт.
– Два месяца среди обезьян!! – всплеснула руками Рита.
– А чего вы так разрисованы? – разглядывал клоунов Педро. – Сначала я вас за индейцев принял. Они тоже лицо красят и одевают чёрт знает что.
Клоуны возобновили движение через поле к деревне. Педро подсказывал, где лучше обходить болотца с гребнистыми крокодилами, делился ужасными историями о гибели знакомых приматов в зубах хищников. В гуще поля тяжёлый треск стеблей снова усилился. Ревуны окружили клоунов и высокими с хрипотцой голосами выставляли непонятные требования, отчаянно жестикулируя. Педро расшифровал язык недавних соплеменников: