Казна Кальвадоса
Шрифт:
Два чёрных вертолёта с латинским «R», мерно урча, приземлились в лагере.
Витя и Полли ползли вдоль высокого грубо сколоченного забора. Побеги лиан лезли Вите в глаза, и он сердито отбрасывал их.
– Ты что-нибудь видишь?
– Пока ничего.
– И я ничего.
Крупный кузнечик прыгнул Полли на поясницу и, согнув ноги, затаился, ощупывая усами майку. Витя прихлопнул кузнеца ладонью. Полли вскрикнула.
– Не кричи! Всех выдашь.
– А чего ты?
– Ничего. Покорми птицу.
Полли, несшая клетку в руке, поставила её в траву. Увидав кузнеца, колибри возбуждённо заверещала.
– Твоя птица нас и выдаст, - мрачно заметил Витя, наблюдая, как колибри трясётся
Колибри схватила кузнеца и различными способами перекладывала его в клюве, не умея справиться.
– Как бы моя малышка не поперхнулась!- заботливо вздохнула Полли.
– Тише! – зашипел Витя.
По другую сторону забора послышались шлёпающие шаги. Тяжёлое вихляющее тело шумно раздвигало кусты. Слышалось сопящее дыхание, разрывы выпускаемых газов. Витя и Полли застыли фигурами живой картины « Не ждали».
Шум приблизился. Из-за забора в щель частокола высунулся черный подвижный нос, поверх которого блестели два глупых вороных глаза.
– Собака Родригеса! – прошептал помертвевшими от страха губами Витя.
Бультерьер поводил носом справа налево, вверх-вниз, пасмурно молча. Он не угадывал опасности в детях. Враги ли они, друзья, псу было не ясно, поэтому он не издавал ни враждебного, ни радостного лая. На лай могли сбежаться охранники Родригеса. Пёс уставился глаза в глаза Вите, словно гипнотизируя. Витя не понимал поведения собаки, а пёс считывал, следует ли объявить о появлении у лагеря посторонних уже сейчас или чуть позже. Витя напряг волю, чтобы глядеть на собаку как можно доброжелательнее. Истинное отношение к псу, особенно к его хозяину, он старался спрятать поглубже. Но пёс что-то почувствовал. Кожа на его гладкой спине дрогнула, волна судороги прокатилась от шеи к хвосту. Посапывание превратилось в капризное урчание. Витя поймал отчаянный взгляд Полли. Надежду на спасение девочка перелагала на друга. Не сводя глаз с Пирата, Витя принял смелое решение. Медленно, страшно медленно он протянул руку к клетке с колибри, запустил через решётку пальцы, отобрал у птицы кузнеца, получив клювом в ноготь. И столь же медленно, как в киношном рапиде, передал насекомое Пирату. Пират разглядывал кузнеца тупыми пресыщенными глазами. Ленивым движением слюнявого языка слизнул его. Полумёртвый кузнец, собиравшийся покорно отдаться птице, посчитал ниже достоинства сдаться без боя млекопитающему. Между ног кузнеца выступила серо-жёлтая струя лимфы. Пират затрясся, сморщился, выплюнул насекомое и, многократно облизываясь, чтобы смыть дурной вкус, без лая поплёлся в кусты. Белая спина и крысиный хвост мелькали в траве.
– А ты - герой! – восхищённо сказала Полли Вите, не обмолвившись, что знала собаку ещё по яхте Фрезера ( Родригеса).
Витя впервые почувствовал удовольствие от симпатии, выраженной девочкой. Чтобы закрепить успех, он поднял облизанного Пиратом кузнеца и возвратил в клетку к колибри. Птица брезгливо отодвинулась в угол, чуя непривычные ароматы.
– Ты с ума сошёл, Витя!! – отстранила мальчика от клетки Полли. – Малышка может отравиться. Ты не знаешь, какая у Пирата слюна. Она возможно вредна для птицы.
– Не сдохнет! – охладил Витя. К девчонкам только всей душой, как они наплюют.
– Пират абсолютно здоровая собака, - добавил Витя смягчившись.
Как бы в подтверждении его слов, колибри клюнула кузнечика, раз-другой, и скоро принялась жадно поглощать его.
Витя подсадил Полли. Они забрались на широкую ветвь дерева с воздушными корнями, давно служившую основным пунктом наблюдения. Отсюда великолепно просматривался лагерь с соломенными крышами бараков, где томился отец Вити и друзья Полли.
На плацу Родригес выстроил людей. Они стояли вытянувшись рядами. Одетые в хаки люди походили на палочки солнечных часов, отмеряющих время. Родригес и Эстер выпрямились у флагштока. Быстрыми цепкими движениями Капитан
– Фанатики, - сказала Полли.
– Они готовы на всё, - подтвердил Витя.
Дети не удивлялись церемонии. Она повторялась ежедневно. Послушные команде люди Родригеса развернулись и, вскинув на плечи металлоискатели, строем пошли из лагеря. Обзаведшись дополнительной информацией из Швейцарии, Родригес сместил поиски сокровищ. Расположенный поблизости заброшенный посёлок геологоразведочной партии он превратил в свой лагерь.
– Смотри, Кальвадос! – Витя указал на лысого человека в спецовке, вышедшего из лагеря и направившегося в сельву. Человек оглянулся. Заметно, он не хотел, чтобы его видели. За плечами его болтался рюкзак.
Войдя в сельву, человек надел соломенную шляпу и осторожными лисьими шагами стал пробираться, по-видимому, в отлично известном направлении.
Витя заскользил на животе по стволу дерева, распугивая рыжих муравьёв. Термит-камикадзе заполз ему в пупок и больно отомстил за непочтение к виду. Полли собиралась спрыгнуть следом, когда заметила выходившего из лагеря ещё одного Кальвадоса. Этот походил на предыдущего, как две капли воды. Тот же рюкзачок за плечами, шляпа, металлоискатель. Единственно, этот Кальвадос нервничал больше. Он чаще воровато оглядывался, напряжение сквозило в его движениях, хотя у выхода из лагеря он и задержался, довольно непринуждённо переговорив с охранником и приподняв в знак приветствия шляпу.
– Второй Кальвадос! – прошептала Полли, и чтобы привлечь внимание Вити, стукнула его пяткой по голове.
– Чего дерешься?!! – Витя остановил слалом по дереву, впился взглядом в выходившего из лагеря человека.
– Какой из них настоящий, если бы знать! – дети спрыгнули с дерева и осторожно покрались за первым Кальвадосом.
Требовалась двойная конспирация. Впереди шёл один Кальвадос, сзади – другой. Дети мягко раздвигали ветви с толстыми мясистыми листьями вечнозелёных деревьев и подлеска. Влажная паутина полосатых толстых пауков попадала на лицо. С шипением из-под ног убегали змеи. Треск цикад нарастал, выдавая преследователей.
Юная анаконда свалилась с лианы на плечи Вити, инстинктивно сжав ему шею. Витя коротко вскрикнул, захрипел, выпучил глаза. Полли , оставив клетку с птицей, поспешила к мальчику, пытаясь отодрать змею руками. Безуспешно. Кольца анаконды тугими резиновыми трубками сжимали витино горло. Сонные артерии передавились, кровь не поступала к голове, лицо Вити посинело. Полли впилась в змею зубами. Она ощущала аммиачно-мускусный запах слизи рептилии, чешуйки, напоминающие рыбные, щетинились и застревали между зубов. Змея извивалась, стремясь уберечься от боли, выскользнуть, оставив в зубах у Полли прошлогоднюю кожу. Новая кожа пахла селитрой. Старая, слезая чулком, наполняла рот Полли, затыкая кляпом, мешая дышать. Полли неловко взмахнула руками. Змея сделала резкое движение, ослабив хватку Вити, чтобы перепрыгнуть с его горла на Поллино, но промахнулась, упала в высокую траву и с грозным шипением исчезла. Полли брезгливо выплюнула оставшуюся во рту кожу. Несколько чешуек прилипло меж зубов. От них можно было избавится лишь используя зубочистку, которой в джунглях не достать. Полли сломала тонкую, сухую веточку, принялась чистить зубы.
Витя потёр опухшее горло:
– Сударыня, вы спасли мне жизнь, - высокопарно поблагодарил он. Витя испытывал стыд, что его бренное существование на миг оказалось в зависимости от решимости хрупкой иностранной девочки.
– А ладно!
Новой заботой Полли стало непредсказуемое поведение колибри. Птица хватала клювом со дна клетки занесённые порывом борьбы чешуйки змеи и жадно поглощала.
– Дурочка, желудок засоришь! – встряхивала клетку Полли. – Неужели я не кормила тебя утром червяками, чтобы есть всякую гадость?!