Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине
Шрифт:
Квятковский и Пресняков, увидев, с какой сосредоточенностью он это делает, придвинулись поближе.
— Вот — коридор, ведущий из царских покоев, а это, — Степан отметил крестиком большой прямоугольник, — парадная столовая. Здесь царь обедает вместе со всей знатью.
— Так, так, очень интересно, — заметил Квятковский.
— Под столовой размещается казарма охраны, а под казармой, в подвале живем мы — столяры.
— И вам случается бывать в царской столовой?
— Приходилось… У казармы сводчатый потолок. По бокам его есть пазухи —
— И ты, Степан, можешь проникнуть в эти пазухи? — нетерпеливо спросил Пресняков.
— Я обнаружил дверь с лестницы, по которой никто не ходит. Дверь использовалась, когда прокладывали газовые трубы, а потом ее, заколотили.
— И можно открыть?
— Я уже вынул гвозди, осмотрел пазухи и заделал дверь так, что она стала неприметна.
— Вы сделали важнейшее открытие, Степан Николаевич! — воскликнул Квятковский. — Но сможет ли мина разрушить пол столовой? Очевидно, там прочное перекрытие?
— Я ощупывал. Перекрытие из железных балок, на которое положены толстые брусья.
— Наверное, потребуется много динамита? — спросил Пресняков.
— Можно достать книгу о Зимнем дворце, где все описано, — сказал Квятковский. — Наши техники подсчитают, сколько потребуется динамита. Его придется проносить по частям, малыми порциями. Сумеете ли?
— Я делаю вид, что ухаживаю за дочкой наблюдающего за нами жандарма. Несколько раз ходил с ним в церковь. Охрана принимает меня за своего и не обыскивает.
— Поразительно! — воскликнул Квятковский. — Все складывается так, словно сам бог хочет помочь нам избавить народ от тирана. Я благодарю вас, Степан Николаевич, за информацию и готовность сотрудничать с нами. Благодарю искренне, как брата, и о вашем плане доложу Исполнительному комитету. Надеюсь, он будет принят с радостью. А теперь, друзья, давайте пить чай. Нам надо немножко отвлечься и передохнуть. Предложение такое, что дух захватывает. Если мы взорвем тирана в его собственном дворце, то вместе с ним взорвем и самодержавие!
— На это я и надеюсь! — сказал Степан.
— Ну, все, все, друзья, — Квятковский налил стакан чаю и протянул его Халтурину.
— Пейте, Степан Николаевич. Чай очень успокаивает нервы и вселяет бодрость духа.
4
Халтурин знал, что царю вынесен смертный приговор, который надлежало привести в исполнение. Однако он ничего не знал о том, что в Петербурге уже существовала тайная динамитная мастерская, руководимая Николаем Кибальчичем, которая располагала несколькими пудами черного динамита.
Ему так же ничего не было сказано о том, что Исполнительный комитет «Народной воли» одновременно готовил три покушения на царя на железных дорогах — под Одессой, Харьковом и Москвой. По какой бы из дорог ни возвращался царь, находящийся на отдыхе в Ливадии, его поезд неминуемо должен был взлететь на воздух.
С целью подготовки покушения в Одессу были направлены Кибальчич, Колодкевич, Фроленко и Фигнер.
Под
Члены Исполнительного комитета верили, что царский поезд будет взорван. Однако на случай возможной неудачи они, горячо одобрив план Халтурина, стали готовить покушение в Зимнем как четвертый вариант единого замысла. Для связи с Халтуриным был уполномочен Квятковский, как член Исполнительного комитета.
19 ноября в Петербурге распространялись слухи о покушении на царя в Москве. Говорили, что был взорван царский поезд, но государь не пострадал. На другой день царь действительно появился в Зимнем. Люди, видевшие его, говорили, что государь даже не ранен. Оказалось, что народовольцы взорвали поезд со свитой. Степан негодовал от досады. В тот же вечер он отправился к Квятковскому и стал настаивать, чтобы ему быстрей давали динамит…
Но лишь в середине декабря вернувшийся из Одессы Кибальчич тщательно перечитал всю литературу, где описывался Зимний дворец, и составил расчеты для взрыва. Эти расчеты показали, что для закладки мины в Зимнем потребуется не меньше четырех пудов динамита.
В мастерской же не осталось никаких запасов, весь динамит был отправлен в места готовящихся покушений. Одному Кибальчичу приготовить такое количество динамита было не под силу, а Ширяев и Якимова еще не вернулись в Петербург.
Взрыв одного из трех царских поездов под Москвой вызвал большой переполох в Петербурге. Полиция усилила охоту за революционерами. Степан побаивался, что его тоже могут выследить и тогда все сорвется. Через несколько дней он опять заглянул к Квятковскому.
— А, Степан Николаевич! Отлично! Я вас поджидаю. Спускайтесь вниз, я сейчас выйду.
Степан вышел на улицу, осмотрелся и тихонько пошел к центру. Скоро Квятковский его догнал.
Глухими переулками, чтобы не привлекать внимания сновавших по городу шпионов, они вышли на Большую Подьяческую и, осмотрев незаметно улицу, вошли в ворота дома 37, где была конспиративная квартира.
Поднявшись на верхний этаж, Квятковский своим ключом открыл дверь, ввел Степана в просторную переднюю. Они разделись. Из залы, услышав голоса, вышла молодая женщина, с челкой на лбу.
— А, Степан Николаевич! — радостно воскликнула она. — Здравствуйте!
Степан вздрогнул, порывисто шагнул вперед и молча стиснул руку Якимовой.
— Оказывается, вы знакомы. Очень рад! — сказал Квятковский.
Вошли в залу.
— А что, Николая Ивановича Кибальчича нет? — спросил Квятковский.
— Он уехал в журнал, где берет работу.
— Жалко… Садитесь, друзья, нам нужно обсудить важное дело.
Все уселись у круглого стола.
— Вы, Анна Васильевна, как член Исполнительного комитета, знаете о наших планах во дворце?