Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине
Шрифт:
— Узнаю, как же, сманивали мужа на собрания. Из-за вас он и свихнулся.
— Как это свихнулся?
— А так… уж второй месяц в бегах. А может, его уже давно взяли. Всех его дружков похватала полиция.
— Вам он говорил что-нибудь?
— Сказал, что ему нужно скрыться, и ушел… А у меня вон они — видите! Пошла работать сама, но разве прокормишь такую ораву?
— Сейчас стало потише, ваш муж скоро вернется, — понизив голос, заговорил Степан. — А вам будем помогать по мере сил, — он достал из кармана пятьдесят
— Ой, да что вы? Откуда у вас такие деньги?
— Возьмите, возьмите, Анна Петровна. И не отчаивайтесь, он непременно вернется.
— Да может, вы в комнату пройдете? Посидите?
— Нет, некогда. Прощайте! Я вас еще навещу. Степан погладил по русой головке старшего мальчика.
— Ничего, не унывайте, ребятки, папа скоро приедет…
2
Степан вернулся домой мрачный. Один из тех, через которых он надеялся установить связи с оставшимися на свободе членами союза, скрывается, а вернее всего — арестован.
Степан разделся, попил чаю и прилег на кровать.
— Иди сыграем в карты, — пригласил дядя Егор — бородатый, пожилой столяр. — Чего-то ты сегодня приуныл, парень?
— Голова болит, — отмахнулся Степан.
— Ну как знаешь… Садитесь, ребята. По гривеннику с рыла — не велик разор.
Столяры сели играть в карты, а Степан лежал и думал.
«Всех, всех похватали «синие крысы». Союз как рабочая организация перестал существовать. Я, может быть, единственный из его активных пропагандистов остался на свободе. И я должен отомстить за разгром союза, за аресты и истребление лучших людей рабочего класса. Это мой святой долг.
Но как?.. Землевольцы не глупые люди. Они считают, что нужно уничтожить тирана. И может быть, это создаст перелом. Правда, на революцию рассчитывать трудно. Какая-нибудь сотня народовольцев не сможет захватить власть. Однако правители, безусловно, перепугаются и наследник может отречься от престола. Тогда — республика и свобода, как на Западе.
А ведь мы своей целью ставили ниспровержение существующего строя. Значит, та же цель может быть достигнута другими средствами. Пожалуй, народовольцы правы».
Степан стал вспоминать пережитое. ««Хождения в народ» стоили огромных жертв революционному движению. Тысячи пропагандистов были арестованы и брошены в тюрьмы. А результаты пропаганды среди крестьян оказались ничтожными.
Народники-«бунтари», пытавшиеся поднять крестьянские восстания, тоже ничего не добились. Наша борьба, борьба рабочих путем стачек и демонстраций, тоже не принесла пока желанных результатов.
В стране произвол. После оправдания присяжными Веры Засулич политические дела вершат лишь военные суды и Особое присутствие Сената. И они все делают по указанию деспота. Он один властвует и распоряжается, попирая законы и установления.
А если он презрел законы, их тем более можем презреть мы — революционеры, вступившие в
Надо уничтожить тирана!
Но если возмездие свершат интеллигенты, это не произведет должного впечатления на рабочих. Если же царя казнят рабочие — другое дело! Тогда они поймут, что это дело союза, и могут подняться все заводы Питера. Больше шестидесяти тысяч человек! Это — сила!..
Да, казнь над тираном должен совершить рабочий! И мне это более удобно, чем кому-либо другому, потому что я во дворце. Однако второй встречи с царем, возможно, не дождаться. А тут надо действовать незамедлительно. Может быть, удастся заложить мину?..
Вот это вернее всего! Надо закладывать мину. Но без народовольцев не обойтись. Только общими силами мы, пожалуй, справимся с этим делом. Пойду-ка я к ним и выложу свой план».
Приняв такое решение, Степан успокоился, пришел в хорошее настроение и, вскочив с кровати, крикнул столярам:
— А ну, принимайте и меня в компанию, пока еще не все деньги потратил!
3
В пятницу, когда Квятковский ввел его в свою комнату, Степан увидел наголо остриженного человека, с колючими усами. Он стоял у окна в настороженной позе, смотрел исподлобья. «Неужели это Пресняков?» — подумал Степан, всматриваясь. Но тот вдруг бросился навстречу, обнял и расцеловал Степана.
— Ну вот и встретились старые друзья. Славно! — воскликнул Квятковский. — Сейчас будем пить чай. Вы посидите тут, а я пойду похлопочу на кухне.
Пресняков и Халтурин присели на диван.
— Ну что, Степан, как воюешь?
— Плохо, Андрей! Наш союз полностью разгромлен.
— Выходит, ты теперь генерал без войска?
— Войско мы создадим, но для этого нужно время. А ты? Как же ты очутился на свободе?
— Бежал из Коломенской части и скрывался за границей. А теперь опять приехал в Россию, чтоб действовать. Ты знаешь, что создана народно-революционная партия «Народная воля»?
— Да, знаю.
— Она уже вынесла смертный приговор царю, и я приехал, чтоб участвовать в казни тирана.
— Я много думал, Андрей. Были у меня сомнения насчет террора. Но теперь я твердо решил примкнуть к вам.
— Я был уверен, что ты примешь такое решение. Значит, опять вместе, Степан?
— Да! Вместе! И на этот раз — до победы! Вошел Квятковский с самоваром и, увидев, что они пожимают друг другу руки, воскликнул:
— Да вы уж нашли общий язык?
— Нашли! Степан пришел с твердым намерением сотрудничать с нами.
— Браво! Садитесь, друзья, к столу.
Квятковский разлил чай, достал из буфета колбасу, сыр, масло. Но Степан, отодвинув свой стакан, взял листок бумаги и стал бегло чертить какую-то схему.