Кембрия. Трилогия
Шрифт:
Люди начали подходить поближе. Ирландский знали многие. А про сиду было интересно. Кейр – а за стойкой‑то был он – заколебался, когда в ту дверь пиршественного зала, что со стороны города, вошел епископ. За его спиной маячили фигуры викария и еще одного священника, постарше.
– Мы явились, дабы соборовать болящую. – Дионисий огляделся: – Где она? Семи пресвитеров у нас сейчас нет, но три – тоже число хорошее.
Камбрийцы дружно закивали. Они втайне подозревали, что число три лучше. По крайней мере, тут, в Британии. Три священника, соборующие богиню, – это можно вставить в легенды и байки. А если их будет семь, придется четверых
– Что делать?
– Лечить. Словом Господним и освященным елеем, – объяснил епископ.
– Вот эту помощь мы примем. Эйра! Проводи святых отцов в дом, где устроили Немайн. Это не пустые слова. Недаром сида в нашу веру перешла.
Друидам предложить оказалось нечего. Точнее, нечего, что было бы можно упомянуть при христианских священнослужителях. И вообще в людном зале. Кряжистый потоптался и направился к двери.
– Раз тут не уважают обычая, то тут и не заезжий дом вовсе, – возгласил по дороге, – а потому и нам тут делать нечего!
Седой поднял бровь. Ожидал, что парень за стойкой одумается. Не тут‑то было. Кейр закусил удила. Позже он получит за это от Дэффида и нагоняй, и благодарность. Первый – за то, что старые обычаи нарушить вздумал. Вторую – за то, что выдержал. Сохранил лицо, не мотался как щепка в ручье или тряпка в стиральной машине. Воля, она поважнее традиции. Которую спас незнакомый пожилой священник. Шел последним, не успел выйти вслед за Эйрой. Но успел сказать:
– Сын мой, эти люди принесли обещание епископу Дионисию не вредить ни христианам, ни вере. Сами, без принуждения. А потому не отказывай им в приюте. Если же опасаешься чего от тех, кто Иудин грех не почитает и за постыдный поступок, вели присматривать хорошенько.
Кейр вздохнул с облегчением.– На сколько дней вам нужно жилье? Больше одной комнаты предложить не могу – много постояльцев. А скоро будет еще больше.
Бровь седого друида вернулась на место.– Одной комнаты нам и хватит.
– Мы наверняка найдем другой ночлег! – стукнул посохом об пол тот, что собирался драться. – Я вот, например, кузнец. И в городе найдутся люди моего ремесла.
– И не только, – раздался голос из‑за уставленного пивными кружками столика в углу. – В городе найдется и общинный дом клана Плант‑Инир. Который всегда откроется для тех, кого неправедно гонят Кэдманы. В любом случае не рекомендую здесь останавливаться. Наверняка ограбят. Да так, что заметишь, только когда окажешься на улице с пустым кошелем…
– А чего тогда ты тут делаешь, Варрел? – ухмыльнулся Кейр. – Или пьешь тут пиво потому, что доверяешь МНЕ?
– Ты хотя б горец. Я не доверю тебе спину на ночлеге, но яд в пиво или мелочный обсчет… Для этого ты еще недостаточно городской!
Говоривший вылез из‑за столика – и в пиршественном зале сразу стало малость тесновато.
– Совет у нас будет. Большой. Три века не было такого, – объявил он, – и нескоро повторится, видать. Но теперь мы припомним городским да приречным все обиды! Дело идет к войне. К большой войне! И Гулидиену понадобятся не торгаши, а воины. А настоящие воины растут только в горах. То‑то король велит вернуть нам все, что вы у нас захапали. За четыре‑то века. А то мы воевать не пойдем!
– Прошлый
– Я и говорю – четыре века.
– Как с вами, Инирами, на войну идти прикажете? Разведку всяко не поручишь! Двести двавадцать четыре года – это два века. И еще двадцать четыре сотые доли века.
Варрел захохотал. Потом принялся с подозрением рассматривать свою кружку, точно мог сквозь синеватую глазурь и слой спекшейся глины определить, есть ли внутри отрава.
– Ты окэдманился, Кейр. Пожалуй, я не буду допивать эту пинту. Ты считаешь века столетиями, учитываешь сотые доли… Для воина деньги – куски металла или мычащие четвероногие, а века – человеческие жизни. Ты стал даже не горожанином – римлянином.
– А я всегда был римлянином, – заявил Кейр, – мы, Плант‑Монтови, и произошли от тех солдат, кто некогда остался в прибрежных фортах и на заставах. Потому у нас и клановая крепость не одна большая, а много маленьких. Мы так привыкли. Ну и потому, что лучшие воины в Диведе – это все‑таки мы.
– Нет, мы!
Кейр мысленно сощурился. Как сида. Заметил, мелкие пакости выходят много легче, когда представишь на себе ее лукавый прищур
– Хорошо, Варрел, будь при своем мнении. Могу даже приказать подать тебе долю героя. Бесплатно и без отравы, хочешь?
– Ты серьезно?
– Вполне. Выбирай – тебе говяжий окорок, свиной, молочного поросенка?
Горец потер руки. Доля героя, официально поднесенная не на сельской пирушке – в заезжем доме Дэхейбарта! Получалось, что его только что признали самым что ни на есть героем – самым сильным, храбрым и жестоким воином в западной половине Южной Камбрии. Таким можно гордиться…
Не обратил он внимания – в трактире собрались представители многих кланов. Еще не всех. Но долинные были все – хотя бы потому, что население Кер‑Мирддина из этих трех кланов и складывалось. Были местные ирландцы, которые считались младшей ветвью Мак‑Дэсси. Явились на совет представители трех кланов из Глиусинга – пришли морем, с ветром повезло, вот и прибыли раньше прочих. А ведь на совет собрались люди непростые. И глава, скажем, кланового ополчения пропустит вперед какого‑то овцепаса? Да если такое случится, прощай, репутация. А в скором времени – и положение.
Так что едва Варрел выбрал и провозгласил, что требует себе долю героя, и хорошо бы это был свиной окорок, как на него обрушился возмущенный хор. Пожалуй, ни один мужчина не усидел на месте – пусть Плант‑Инир высок да плечист, так гуртом ведь любого героя стоптать можно. Особенно хорошо это знали Монтови. Кейр улыбнулся, вспоминая семейные легенды. В том числе рассказ о римской высадке на остров Мэн. Это было лет пятьсот назад, но прапрадед запретил менять в истории хоть слово. Потому как хотел, чтобы потомки узнали вполне достойную правду. Описание последней, самой отчаянной атаки заканчивалось словами: "Мы, римляне, от страха обгадились. Но они разбились о наш строй как волна о скалу. И вот тогда мы пошли вперед и сполна расквитались за перепачканные штаны." Да, британские легионы уже тогда ходили в штанах. Погоды не те – ляжками светиться.