Кентавромахия
Шрифт:
Их высокому строю шепчу: приговор свой отсрочь!
Может статься, по мне эта осень справляет поминки.
Над твоими стихами луна одиноко взошла,
На столе у меня тишину сообщила предметам.
Может быть, ты и знала, что зло я творил не со зла.
Может быть, ты и знала, но нет искупления в этом.
21 августа 1971
* * *
Девятое чудо земное,
Фонтанки литой парапет,
Не мною, конечно, не
Открыт и впервые воспет.
И деды уже замечали,
И дети заметят стократ:
Записаны наши печали
Арабскою вязью оград.
Решёток таинственный очерк,
Сквозной, невесомый почти.
Поди, разбери этот почерк,
О радостях наших прочти!
26 августа 1971
* * *
В хижине светит лучина.
В сумерках светит луна.
Есть и у счастья причина.
Есть и у горя она.
Мы забываем обиды.
Годы тихонько летят.
Звёзды меняют орбиты.
Кошки приносят котят.
30 августа 1971
* * *
Посмотри, дорогая,
наш год невзначай пролетел.
Одуванчика пух
не быстрее слетает с ладони.
Влага выпита залпом,
и дно показалось в бидоне.
Чуть успели пригубить,
а он и совсем опустел.
Вот он весь перед нами, как был...
Посмотри, посмотри:
Он не так уж и плох, этот год,
он не так уж и скуден.
Он прощается с нами —
шеренгою правильных буден
На Гражданском проспекте
кивают ему фонари.
31 августа 1971
НА ВОЗВРАЩЕНИЕ В.М.
Там, где память приходит в себя,
В сентябре, на излучине года,
Как вернешься, застолье с тебя,
А с меня причитается ода:
— Леденящий глоток высоты,
Полоса на армейском погоне,
Два костра по бокам — две звезды,
И одна — на крутом небосклоне...
Обещаю без лишних прикрас
Для потомства оставить анналы —
Напишу... но потом, а сейчас —
Мы за дружбу подымем бокалы!
За студенчество наше — о нём
Мы вспомянем с тобой, как умеем,
И о прошлом без грусти вздохнем,
Как однажды Гораций с Помпеем.
5 сентября 1971
Помпея Вара не путать с Гнеем Помпеем,
а также с Квинтилием Варом.
* * *
Я живу от письма до письма,
Будто нету забот настоящих.
По утрам меня сводит с ума
Целый
Извожу нетерпеньем родню,
Извожусь в ожиданье ответа.
По три раза с работы звоню.
Принесли, отвечают, газеты.
Сколько верст между нами легло?
Сколько дней путевой канители?
Растеряет бумага тепло:
Даже авиапочтой — неделя.
Все равно по три раза на дню
Я зачем-то с работы звоню
И некстати, смешно и печально,
Это имя твержу машинально.
29 сентября 1971
ВОСПОМИНАНИЕ
В том сквере на углу мне каждый куст знаком.
Дорожки подметать и соблюдать газоны
Приставлена была ещё во время оно
Старуха в этот сквер с метлою и совком.
С ватагой детворы, мальчишкой-босяком,
Глаза на этот мир тараща удивленно,
Я флоры не щадил, и бабка исступленно
Гнала нас прочь и вслед грозила кулаком.
Была она худа, криклива и скуласта
И вечно занята работою своей.
Казалось нам, что ей перевалило за сто...
Старухи нет давно, и сквер теперь ничей.
Я стал совсем большим, бываю здесь не часто,
Но как ни загляну, а всё взгрустну о ней.
1971
* * *
Вот новость: ты живёшь на этом свете!..
Так ветер наши годы пролистал,
Что я уже и верить перестал,
И вижу вдруг в каком-то новом свете:
Ведь ты живёшь, живёшь на этом свете!
И я живу, но я глупее стал:
Что может быть разумнее на свете?
Должно быть, просто я умнеть устал
И годы упустил, не наверстал,
И навсегда от прошлого отстал...
Но важно то, что ты живёшь на свете.
Я понимаю, мы давно не дети:
Работа, муж, и ты за всё в ответе.
Я понимаю, я умнее стал.
Но ты живёшь, живёшь на этом свете!
1 ноября 1971
* * *
Ах, какое чудо!
Тающий снежок,
Взявшись ниоткуда,
Щёку мне обжёг,
Плачет виновато,
Становясь водой —
Вот и всё, что надо
Для слезинки той.
В этот день воскресный,
Ясный и сухой,
Этот дар небесный
Чувствуя щекой,
Я грущу послушно
По его вине —
Вот и всё, что нужно