Кэтскиллский орел
Шрифт:
Я отпил сока и глотнул кофе. Сьюзен вытащила из шкафчика кукурузные хлопья, яйца и молоко.
– Кукурузной муки нет, - сказала она.
– Я не ходил в магазин, - отозвался я.
– Все, что здесь есть, государственный заказ.
Она вытащила пакет пшеничной муки:
– Ничего, обойдемся.
Она высыпала сухие ингредиенты в миску, добавила молоко .и яйца и начала взбивать это проволочной сбивалкой. Я сделал еще глоток кофе.
– Знаю, я тебе практически ничего не объяснила, - сказала она, быстро сбивая болтушку, стоя
– У нас полно времени.
– Доктор Хиллъярд убедила меня, что я не должна говорить обо всем подряд, мне следует наложить на себя некоторые ограничения, понимаешь? Нет, - сказал я.
– Но это неважно.
Сьюзен вытащила взбивалку из миски и стала смотреть, как болтушка медленно стекает со спирали. Покачала головой и снова принялась сбивать.
– Когда в прошлом году ты приехал в СанФранциско, я начала отдаляться от Рассела.
Она снова подняла сбивалку, посмотрела, как с нее капает, кивнула и подождала, пока все тесто не стечет в миску.
– Уйти от него я не могла, но для начала стала постепенно охлаждать налги отношения.
Я встал, обошел стойку и налил себе еще кофе.
– Рассел сразу же понял, что я задумала, и... стал цепляться как можно сильнее. Принялся прослушивать мой телефон. Поставил людей, чтобы за мной наблюдали. Прошлой зимой не позволил приехать в Нью-Йорк на спектакль, в котором танцевал Пол.
– Каким же это образом ему удалось тебя остановить?
– спросил я.
Сьюзен смазала внутреннюю поверхность формы для выпечки, используя спецспрэй. Все это время она качала головой. Затем поставила и тюбик и форму на стол, развернулась, оперлась о стойку. Ее нижняя губа была припухлой, а глаза - голубые, огромные.
– Он сказал "нет".
Связь, возникшую между нами, можно было пощупать руками. Казалось, весь остальной мир исчез и мфг остались в стерильной комнате, в палате для детей с иммунодефицитом.
– Вот так. Все очень просто, - сообщила Сьюзен.
– Я не могла ничего делать, если он мне запрещал.
– Что было бы, если бы ты настояла на своем?
– Что? Уехала бы? После того, как он сказал "нет"?
– Да. Может быть, он или его люди помешали бы тебе это сделать?
Я увидел на фоне загорелого лица ее белые верхние зубы, когда она принялась покусывать нижнюю губу. Отпил кофе.
– Нет, - сказала она.
Она еще раз перемешала тесто и вылила его в форму, отскребая остатки от стенок миски.
– Тогда я снова обратилась к доктору Хилльярд, - сказала она.
– Снова?
– Да. Я начала посещать ее практически сразу после того, как уехала из Бостона. Но Расселу это не нравилось. Он не одобрял психотерапию. Поэтому я прекратила.
Говоря, Сьюзен держала форму на весу, словно напрочь позабыв о ней.
– Но после того, как я не смогла поехать в Нью-Йорк и поняла, что не способна его прогнать, но и жить с ним тоже не в состоянии, да еще и тебя забыть не могу, я снова принялась посещать
Она взглянула на форму, некоторое время непонимающе разглядывала ее, затем открыла духовку и поставила форму туда.
– А Рассел?
– Узнав про это, он страшно разозлился.
– И?
Сьюзен пожала плечами:
– Рассел меня любит. Где бы и с кем бы он ни был, он всегда меня помнит и любит. Я понимаю, у тебя сложилось о нем совершенно иное представление...
– Наше отношение к чему бы то ни было основано на личном опыте, сказал я.
– И твое и мое отношение верны, только опыт у нас разный.
Она снова улыбнулась:
– Видимо, тебе не слишком приятно слышать о том, что он меня любит.
– Я могу слушать все что угодно, - успокоил ее я.
– И о чем угодно.
Сьюзен взяла со стойки небольшую дыню и принялась нарезать ее полумесяцами.
– Доктор Хилльярд показала мне, что мои чувства к Расселу и его чувства ко мне не простая привязанность. Когда мы с ним встретились, он понравился мне, и я потянулась к нему, потому что он полюбил меня всем сердцем. Что бы я ни захотела, что бы ни сказала... Он походил на ребенка. Любил меня до смерти.
– Довольно опасный ребеночек, - заметил я.
– Да, - согласилась Сьюзен.
– Это часть его очарования.
– Такую любовь ты и заслуживала?
Сьюзен кивнула.
– Ты нашла способ оставить меня, - сказал я, - и одновременно наказать себя за это.
С нарезанных долек дыни Сьюзен принялась счищать косточки в раковину.
– И Рассел...
– продолжил я.
– Я старше его, - перебила Сьюзен.
Я кивнул. Сьюзен сполоснула кусочки дыни.
– И принадлежу - позволь воспользоваться этим словом за неимением иного - другому мужчине, - сказала она.
– Мне.
– Ага.
– И что?
– спросил я.
– Я значила для него больше, чем какая-либо другая женщина в его жизни.
Я подумал о Тайлер Костиган, о том, как она сидит в своем элегантном пентхаузе и рассказывает о "маленькой жирной мамочке" Рассела.
Я отпил глоток кофе:
– Но ты решилась.
Она кивнула:
– Доктор Хилльярд убедила меня в том, что мне необходимо побыть в одиночестве, проверить собственные чувства. Побыть без тебя и без Рассела.
– Однако самой тебе было не справиться, и поэтому ты вызвала Хоука.
– Мне стало страшно, - призналась Сьюзен.
– Мне казалось, что Рассел меня не отпустит. Считала, что, когда скажу ему, что собираюсь уехать, он не станет мне мешать. Но и не позволит никому помочь мне.
– Итак, приехал Хоук, -- сказал я.
– Остальное ты знаешь.
Она положила дольку дыни на доску и аккуратно срезала корочку.
– Почти все, - сказал я.
Сьюзен кивнула. В холодильнике она отыскала несколько веточек зеленого винограда без косточек, вымыла их и положила в дуршлаг, чтобы вода стекла.