Кибердемоны. Призрак
Шрифт:
Такая же чушь, какую несли чёрные в той тачке. Мирон порылся в памяти. С санскрита бодхи - пробуждение. Использовалось вместе со словом саттва - существо...
Бодхисаттвами звали людей, которые стремились спасти от страданий других. Иными словами, пожертвовать собой.
– Извини, мы об одном и том же Платоне говорим?
– спросил Мирон. От быстрой ходьбы он уже немного задыхался, от бесконечной каменной кладки рябило в глазах, а лампочки над головой мигали всё более тревожно.
– Похож на меня, только
– Никто не видел Бодхи, - отмахнулась Мелета.
– Откуда вы тогда знаете, что это он?
– Знаем, и всё.
И тут погас свет.
– Стой, где стоишь, - приказала девушка. Его ладонь нащупала тонкая твёрдая ладошка. Сжала, и не отпустила.
– Опять генератор?
– шепотом спросил он. Почему-то в темноте говорить громко казалось неправильным.
– Нет. Это наши отключили ток.
– Зачем?
– Ты дурак, да? Мы в темноте видим, а враги - нет.
– Значит, у тебя модифицированные глаза, - подтвердил свою давнюю догадку Мирон.
– Они здесь ни при чем, - усмехнулась Мелета.
– Чтобы видеть, нужны фотоны. А мы слишком глубоко под землей.
– И как мы тогда не заблудимся?
– Я читаю стены, дурачок.
– Слушай, перестань надо мной глумиться!
– он вырвал руку.
– Я тебе не пацан какой-нибудь.
– Стой где стоишь, - в голосе Мелеты была паника.
– Да какого хрена! Чего ты раскомандовалась?
Руку вновь нащупала твёрдая ладошка, а рядом с лицом он почувствовал тёплое, чуть пахнущее тушенкой и сгущенным молоком дыхание.
– Если ты потеряешься, то можешь оказаться в той части катакомб, в которых никого нет, - шепот был горячий, и по спине Мирона пробежали мурашки.
– Там никогда не горит свет, нет никого, кроме крыс и сумасшедших людоедов. Ты будешь блуждать, пока тьма не выпьет твою душу, пока ты не сойдёшь с ума и не начнёшь бросаться на всё, что шевелится и пить кровь... Если ты на этом настаиваешь - я отпущу твою руку. Ну так как?
– Хватит меня пугать, - он вцепился в ладонь Мелеты так, будто это была последняя соломинка.
– Пошли давай.
Другие люди перестали попадаться задолго до того, как погас свет. Сейчас они брели в темноте и в полном одиночестве.
– Как ты читаешь стены?
– через пару минут спросил Мирон.
Брести в полной тьме, слушая только шорох шагов и дыхание, уже не было сил.
– Потрогай, - попросила Мелета и поднесла его пальцы к стене.
Шершавый камень, тонкие стыки... А потом палец провалился в неглубокую ямку. Рядом была еще одна...
– Метки, - сказала Мелета.
– Их оставили древние монахи. Они ходили по этим коридорам в полной темноте многие сотни лет... Тогда ведь не было электричества.
Метки находились примерно на высоте рук взрослого человека. Ямки, поперечные борозды...
Карта подземелий, -
– Шрифт Брайля для живущих во тьме.
– И ты выучила все эти метки?
– тихо, с примесью благоговения, спросил он.
– Я здесь выросла, - ответила Мелета и Мирон представил, как она пожимает плечами под курткой.
– Это - язык выживания.
Перед глазами - открытыми или закрытыми - стояла полная тьма. Ни одного лучика, ни единого фотона.
Дитя подземелий, - подумал Мирон.
Сейчас не верилось, что наверху есть совсем другая жизнь. По трассам шустрят мобили, коптеры бороздят небеса... А еще люди. Их миллионы, они везде - в Плюсе, в Минусе, на дорогах, в Ульях, в Башнях, в торговых центрах и ресторанах...
Что с нами не так?
– подумал Мирон, шаркая в темноте, крепко держась за ладонь почти незнакомой девушки.
– Почему мы не можем быть как все?
– Пришли, - вдруг сказала Мелета. Мирон наткнулся на её спину. Почувствовал, как ходят под курткой острые лопатки, ощутил запах волос...
– Куда пришли?
– В старое метро. Через него можно выбраться наружу.
Она пошарила в темноте, пошуршала чем-то, затем раздался щелчок и настал свет. Мирон зажмурился.
– Постой немного. Не открывай, - посоветовала девушка. Судя по звукам, она что-то делала рядом с ним. Что-то паковала, застёгивала, шуршала целлофаном...
– А ты как же?
– спросил он. Глазам было так больно, будто по ним полоснули бритвой.
– У меня фотоумножители. Регулируют поступление света.
Наконец глаза привыкли.
Фонарик светил совсем тускло, но после полной тьмы он казался сверхновой. Зажав его зубами, Мелета затягивала рюкзак. Застегнула, проверила крепления и привычным движением закинула себе за спину.
– Что это?
– спросил Мирон.
– НЗ. Он здесь всегда - на случай выхода в свободную зону.
Только сейчас Мирон заметил, что каменный коридор был перекрыт стальной дверью. Она была круглая, как в банковском сейфе, которые показывают в старинных фильмах, вмурованная намертво в бетон. Рядом с выветренной, покрытой потёками извести каменной кладкой она смотрелась несколько дико. На двери мигал ряд огоньков - электронный замок.
– Не отставай, - инструктировала Мелета, пока её пальцы бегали по панели замка.
– Всегда смотри, куда наступаешь. Если потеряешься - не кричи. Оставайся на месте, я тебя найду.
Протянув руки, Мелета защелкнула что-то у него на шее.
– Что то?
– он испугался. Штука была твёрдая, немного давила и как показалось, её невозможно было открыть.
– Собачий ошейник. Не дергайся. Когда выберемся наверх - я его заберу.
– А может, это бомба, - Мирон всё дёргал за ремешок, волнами накатывала паника.
– Отведешь подальше, и нажмешь детонатор.