Кинжал раздора
Шрифт:
– Какая наглая теперь молодежь! – возмутилась мама. – Не здороваются, не извиняются. И Рафаэля эта девушка пыталась рассмотреть! Он ей что, зверушка из зоопарка?
– Кто там? – поднял голову отец.
– Какая-то туристка. Написано же, что замок закрыт для посещений, так нет, надо ломиться во все двери.
Раф позади мамы сделал знак Бартоломью.
– Как же я забыл во дворе… Промокнет… – пробормотал Барт, лениво натянул куртку и вышел.
За дверью он ускорился и в несколько прыжков догнал Женин. Они пошли рядом.
– Это мама была? – спросила Женин.
Барт кивнул.
– Что-то случилось? – спросила она, заметив блуждающую на его губах улыбку.
– Нет, все в порядке. – Лукавые искорки сверкнули у Барта в глазах. – Женин! Твой отец любит лесть?
– Да… – Женин почувствовала себя чуть ли не предательницей и стала оправдываться: – Ну… Кому же не понравится похвала за хорошо сделанную работу, даже если похвала слегка преувеличена.
– Мой такой же, – перебил ее Барт. – Деньги ему нужнее, но на них нам рассчитывать не придется! Не с такой затеей. Это – для славы!Бартоломью взахлеб принялся расписывать ей идею выставки. Распаляясь по ходу рассказа. Он, Женевьева и Рафаэль сделают что-то вроде экспозиции исторического костюма. Из тех платьев, что они нашли в подвале, и тех, что хранятся в сундуке у Мединосов. Сундуки тоже пойдут в дело, не как экспонаты,
– Он нам предложит оказать всем честь, открыть бал, – заключил Барт, – что мы и сделаем, пока родители будут таять от похвал.
«Ой, я же плохо танцую, – испугалась Женни, которая, конечно, воодушевилась, хотя мало что поняла из его сбивчивой речи. – Придется действительно озаботиться бальным платьем. И туфлями».
– А при чем тут Мединосы? – спросила она.
– Что, нет никакой возможности использовать ваш сундук? – слегка нахмурился Барт.
– Почему? Надо позвонить тете. Если не рассказывать ей подробности, то она наверняка согласится, – раздумывала вслух Женни. – Только это имущество не Мединосов. Это тете досталось от ее мамы, моей бабушки.
– Бабушка – жена Мединоса или нет? – возмутился Барт. – Увяжем как-нибудь. Звони ей. А завтра… Нет, завтра не могу. Послезавтра в пять встречаемся втроем в Большом бальном зале. Как раз закончу с зеркалами. Обсудим все спокойно. А что это у тебя такое? – заметил Барт папку в ее руках.
– Маленький дедушка вспомнил, что у него есть еще одно письмо, кажется, оно имеет отношение к гостям, но косвенное.
– Замечательно! – Барт было потянулся к папке, но передумал: не хотелось объяснять дома, что и откуда он принес. – Захвати послезавтра с собой, Рафаэль обрадуется.
– Ты меня любишь? – вдруг спросила Женни.
«Что же я ему говорю такие глупости, совсем не к месту и не вовремя?»
– Люблю, – серьезно ответил Барт.
Ему хотелось ее поцеловать, но, оглянувшись на замок, он ласково провел ладонью по ее нежной щеке и побежал домой.
Женни стояла и смотрела ему вслед. Барт неловко поскользнулся на мокрой глине холма и чуть не упал, коснувшись рукой земли. Ее неожиданно умилила его неуклюжесть. Однако, посмотрев на папку в своей руке, Женни решила, что, пожалуй, хорошо, что он не взял документ с собой. Испачкал бы.Два вечера Женевьева грезила, как она заходит в пустой Бальный зал. К ней подходит Бартоломью, в его глазах нежность. Звучит тихая музыка, они танцуют. Одни в громадном помещении… Гм, музыке неоткуда взяться. Но это неважно! Бартоломью ее целует, не в силах сдержать нахлынувших чувств.
– Раф с утра в библиотеке сидит. Сейчас освобожусь, пойдем к нему. Дай мне еще полчаса, – проговорил ей на бегу Барт и тут же заорал кому-то: – Это на другую сторону!
Женни терпеливо смотрела, как рабочие заканчивают укреплять большущие зеркала на стенах Бального зала. Барт суетился, ругался, указывал. Слишком деловой. Он совсем про нее не думает! Как в театре, когда рисовал декорации. Женни не успела лопнуть от ревности, Барт подскочил к ней и бодро пожаловался:
– Ох, не удалось мне поэкспериментировать. Я хотел зеркала вдоль стен немного под углом повесить. Представляешь, танцуешь…
Барт обхватил Женни за талию и сделал с ней несколько «па». Их толкали, Барт не обращал внимания.
– Музыка замолкает…
Они остановились, лицом к уже укрепленным зеркалам.
– А тебе кажется, что стены продолжают двигаться. Наверное, был бы такой эффект.
Женин наклонила голову, пытаясь вообразить, и рассмеялась:
– Кажется, что стены падают. Или что голова кружится…
– Да! – Барт наконец посмотрел ей в глаза тем особенным взглядом, о котором и мечталось ей все эти дни…
– Мама?! – оторвался он от Женин.
– Зашла узнать, как у тебя работа продвигается. А где Рафаэль? – Мама вежливо кивнула Женевьеве.
«Она меня не узнала», – поняла Женин.
Ей стало слегка обидно – мама Бартоломью не обратила на нее никакого внимания.
– Он в библиотеке. Не волнуйся, мы с ним вместе вернемся. У нас еще есть дела. – Барт прочистил горло и решился: – Мама, это Женин. Женин, это мама.
– Очень приятно… – пробормотала Женин смущенно.
Когда Женевьева решилась поднять глаза, мама Бартоломью разглядывала зеркала.
– Добрый день, – раздался знакомый голос.
– Ллойд! – обрадовалась Женин и придумала на ходу: – Тебя-то я и искала! Вот список того, что мне нужно привезти из Порт-Пьера…
Женин потянула Оричеса к выходу, он не сопротивлялся, только оглянулся и посмотрел на Барта с плохо скрываемой иронией.
«Ничего, – подумал Бартоломью, – недолго осталось».
– Это была девушка Ллойда? – все-таки проявила интерес мама.
– Нет, – с каким-то странным ударением ответил Барт.
Если бы она спросила прямо, он бы ей сказал. Точно бы сказал. Но мама не расспрашивала.Женевьева прижала ухо к плечу, посмотрела так на мир. Пояснила Ллойду:
– Пытаюсь понять, что вышло бы, если бы Бартоломью повесил зеркала под углом, как собирался.
Ллойд снисходительно усмехнулся:
– Он приставал с этой «фантастической» идеей к отцу. Думаешь, кто оплачивает зеркала? Мой старик! Он-то и попросил меня зайти проконтролировать, как бы в его отсутствие Барту не пришла в голову очередная фантазия.Нельзя сказать, что Ллойд ей не нравился. Женин вздохнула. Но нельзя сказать, что нравился. Бывают же такие люди. Вот Линда Оричес совсем другое дело!
– Как я рада, что у твоей мамы удалась выставка!
– Я тоже! – улыбнулся Ллойд.На улице Оричес пригладил ладонью волосы и надел кожаную кепку. Посмотрел вопросительно на свою «даму». Куда теперь? Женевьева вытянула из кармана пальто зеленый бархатный берет, встряхнула его, придавая форму, нахлобучила на голову и лихо заломила на бок.
– Где у вас библиотека?
Ллойд рассмеялся. Колоритная персона эта Женни.
– Да знаю я, на кого похожа! – невозмутимо проговорила Женевьева.
Смейтесь, смейтесь, она все равно будет носить этот берет.
– На кого? – заинтересовался Ллойд.
– На Рембрандта. – Женни вздохнула. – Папа меня так поддразнивал из-за берета, а его приятели подхватили.
– Библиотека. Мы пришли, – с сожалением произнес Ллойд. – Ну так что? Не передумала? Точно не хочешь съездить в Порт-Пьер на пару дней?
«Вот бы поехать, – размечталась Женин. – Нет! Разве я могу бросить Маленьких?» Она отрицательно покачала головой, сунула ему бумажку.
– Всего
Ллойд пробежал глазами список.
– Хорошо. – Сложил вчетверо, сунул в нагрудный внутренний карман кожаной куртки и похлопал ладонью. – Привезу.
Вообще-то Женни составляла список для Рафаэля. Хотела с ним сначала посоветоваться, какие книги из личного собрания Мединосов им могут помочь. Ладно, пускай Оричес везет все!Женни распрощалась с Ллойдом и вошла внутрь старого здания с массивной входной дверью. Она и с закрытыми глазами определила бы, что здесь хранятся книги. По особому, приглушенному, только старым библиотекам присущему звуку тишины. Любила она бывать в таких у себя в городе.
– Вам помочь? – вернул ее из ностальгии по Порт-Пьеру с его книжными магазинами и библиотеками негромкий голос.
Женни сдернула свой берет.
– Я ищу Рафаэля Медичеса.
– Он в архиве исторического отдела. По лестнице направо, – ответила ей небольшого роста женщина в длинном жилете.
Женни решила, что архив – это обязательно внизу, и спустилась по покрытой стоптанным ковром лестнице направо вниз. Туалеты, пустой неработающий гардероб, какие-то закрытые двери. И не у кого уточнить. Немноголюдно у них в библиотеке. Женни отправилась наверх. Поднималась, с наслаждением касаясь широких, больше ладони, деревянных перил громадной лестницы. Ей нравились такие здания. На втором этаже Женни заглянула в открытую дверь, прошла между стеллажами и увидела за столом, обитым зеленым сукном, Рафаэля. Он поднял голову и радостно помахал рукой.Женевьева сняла пальто, берет свой сунула в рукав и стала быстрым шепотом рассказывать новости, которых было всего ничего. Перечень книг пришлось отдать Ллойду, она еще раз напишет, впрочем, какая теперь разница: Оричес привезет все, может, им что-нибудь понадобится для затеи Барта. Маленький дедушка вспомнил про еще один документ, который она два дня таскала с собой, а ей так хотелось показать его Рафаэлю. Хотя мы теперь другим заняты, не кинжалом с ножнами, но она сейчас достанет папку. Стул, который она пододвинула, издал такой неожиданный скрежет о пол, что Женни испуганно обернулась, не помешала ли она кому. Кажется, они одни.
Раф смотрел на нее во все глаза, рядом с ней даже дышать было легче, как на свежем воздухе после душного помещения.
– А я, – перевел он взгляд и кивнул на книги, – набрал всего вперемешку. Кое-что по истории костюма. Каталог оружейного клейма.
– И? – загорелись глаза у Женни.
– Похоже, мы достали из подвала несколько частей от женских головных уборов, вот сижу, пытаюсь определить эпоху. И лишний раз убедился, что кинжал Мединосов был выкован не в Европе. В отличие от ножен.
Рафаэль развернул наконец папку Женевьевы, а она уставилась на репродукции в его книге.
– Странно, – заметила удивленно, – художник неплохо рисовал. Но зачем же он так исказил женские лица. Головы – как огурцы!
Отвлекшийся Раф поначалу не понял, посмотрел на нее, затем в книгу и засмеялся, прикрывая рот рукой.
– Они такие и были. Огурцы, ха-ха. По моде пятнадцатого века знатным дамам полагался высокий лоб. Женщины выдергивали, ну или как-то там убирали нежелательные волосы.
Женни изумленно присмотрелась к изображениям. Бледные печальные лица с тонкими бровями и с поджатыми губами. И открытые большие лбы. Волосы выщипывали? Ой, это же больно! Она расхохоталась неприлично громко для солидного учреждения.
– Ты уже здесь, Женни? Что смешного?
Они не заметили, как подошел Бартоломью.
– Все, я свободен как птица! Все силы на наш проект! – энергично сообщил он им.
– Барт – сумасшедший, – пожаловался Раф Женевьеве. – Невозможно за такой короткий срок обработать имеющийся в наличии материал, даты точно определить.
– Да брось ты! – Барт стоял у них за спиной. – Никто не требует от тебя скрупулезности.
– Позору не оберешься, если специалист заметит, что дата хромает на сотню лет.
– Говоришь ему: «Спасибо большое, как вы нам помогли!» Он и доволен, – не сдавался Барт.
– Конечно, не успеем, если ты будешь распыляться. – взял он в руки «Каталог оружейного клейма» и предложил Рафу: – Давай, свожу тебя в туалет.
Рафаэль вспыхнул. Женин подскочила с криком:
– Только посмотрите: книга, которую отец искал.
Сделала вид, что не слышала слов Барта, чтобы не смущать Рафа. Бросилась к полке и выдернула толстый пыльный фолиант. Золотое крупное тисненое название и правда было ей знакомо по отцовским рассказам, но не в этом дело. Она стояла к братьям спиной и прислушивалась. Они шепотом ругались, потом Барт уговорил Рафа, зашуршали колеса каталки. У Женин слеза скатилась по щеке. Бедный Рафаэль. Проторчал здесь, как в клетке, целый день. Милый, родной, самый лучший в мире, после Бартоломью, конечно. Он расстроится, если увидит, что ей его жалко. Женин шмыгнула носом и открыла книгу, чтобы успокоиться. Так и простояла до самого их возвращения. Ей разонравилось это здание. Громоздкое, неуклюжее, с большими лестницами и туалетом далеко внизу.– Покажи, что за книга? – спросил появившийся Рафаэль. – А! Знаю. Только поставь на место. В архиве нельзя брать книги с полок. Их предварительно заказываешь, и тебе выдают. Формальность, конечно.
Женни запихнула увесистый том на место.
Компания расположилась за столом.
– Письма сестер Д’Эсте? Это кто такие? – заглянул Бартоломью в записи Рафаэля.
– Были такие знатные дамы. Пятнадцатый век. Думаю выудить из их писем подробности деталей костюмов, для анализа, – пояснил Раф.
– Д’Эсте. Откуда я про них слышал? – задумался Барт. – Леонардо да Винчи рисовал их, что ли.
– Он был придворным художником у Сфорозы из Милана, – подтвердил Раф, – мужа Беатрис Д’Эсте. Ее сестра Изабелла известна тем, что с ней советовались по поводу нарядов даже короли.
– О! – вырвалось у Женни уважительно.
– Королевских шмоток нам не светит показать, однако кое-что и у нас есть. – Барт выложил на стол свои эскизы.
Часа два они просовещались. Барт уже договорился, где он возьмет манекены напрокат. Непонятно, сколько им их понадобится: он же не видел, что в сундуке Мединосов. В крайнем случае сделает дополнительные каркасы из проволоки. Фрагменты вышивок можно вставить в рамки.
– Или в пяльцы! – перебила его Женни. – И дать их манекенам в руки!
Барт кивнул, соглашаясь и сделал пометку в блокноте.
– А что с сундуком? – Он переживал, что экспонатов у них пока мало.
– Я дозвонилась тете. Договорилась. Только кто его привезет? Из Сан-Катарины?
Они подумали об одном и том же человеке.
– Ллойд еще долго здесь ошивался? – спросил Барт хмуро.
– Проводил до библиотеки и все. – Женни злобно прищурилась на случай, если придется отстаивать свою дружбу с Ллойдом.
– Я сам заберу сундук, – решил Барт. – Придумаю что-нибудь.Библиотека закрывалась, и их ненавязчиво выставили. Барт набил сумку книгами.
– Неужели из архива разрешают брать? – удивилась Женни.
– Рафаэль здесь на особом счету. Ему все разрешают, – похлопал брата по плечу Барт и опять вернулся к волновавшей его теме: – Раф! Ну не зацикливайся ты на точности. Никто не будет читать подписи, все будут только смотреть.
Женевьева переглянулась с Рафаэлем и поняла, что исторический консультант их проекта не во всем согласен с генеральным директором и будет делать все по-своему.