Кипр – Кровь и Вера
Шрифт:
— Именем Того, Кто был пронзён этим копьём, изыди!
Эффект был мгновенным и ужасающим. В месте соприкосновения двух фрагментов вспыхнул ослепительный свет, прорезавший комнату, словно молния. Тело Константина выгнулось дугой, из его рта, глаз и ушей вырвались потоки серебристой субстанции, устремившиеся к фрагменту в руке Крида.
— Что ты… наделал… — прохрипел монах, оседая на пол.
— То, что должен был, — тихо ответил Крид, удерживая реликвию прижатой к груди Константина. — Освобождаю тебя.
Серебристая субстанция продолжала покидать тело
— Я видел… — прошептал он потрескавшимися губами. — Я видел истину… о тебе… о Копье…
— Что ты видел? — спросил Крид, не ослабляя хватки.
— Оно… не просто реликвия… Оно… врата… — голос Константина становился всё слабее. — Он… возвращается… через нас… И имя ему…
— Кто возвращается? — Крид наклонился ближе.
Но монах уже не мог ответить. Последние капли серебристой субстанции покинули его тело, которое теперь напоминало иссохший, тысячелетний труп. Затем, на глазах потрясённого Крида, тело Константина начало разрушаться — сначала медленно, потом всё быстрее, превращаясь в серый пепел, словно сжигаемое невидимым огнём.
Через несколько мгновений от брата Константина не осталось ничего, кроме горстки пепла на полу и пустой одежды.
Крид медленно поднялся на ноги, глядя на фрагмент Копья в своей руке. Реликвия светилась тусклым красным светом, пульсируя, как сердце. Он чувствовал, как она стала тяжелее, словно вобрав в себя сущность своей утраченной части.
— Что же ты такое на самом деле? — прошептал он, обращаясь к древнему артефакту.
В этот момент де Брассак застонал и начал приходить в себя. Крид быстро спрятал реликвию под одеждой и подошёл к рыцарю.
— Что… произошло? — пробормотал де Брассак, с трудом приподнимаясь. — Где брат Константин?
Крид помог ему сесть, поддерживая за плечи.
— Он ушёл, — спокойно ответил кардинал. — Его больше нет.
— Вы убили его? — в голосе рыцаря смешались гнев и страх.
— Нет, — Крид покачал головой. — Он сам выбрал свою судьбу, когда решил использовать силы, которых не понимал.
Он указал на горстку пепла, всё, что осталось от монаха.
— Святая реликвия, которой он так гордился, поглотила его. Такова цена за попытку использовать священные артефакты для собственного возвеличивания.
Де Брассак смотрел на пепел широко раскрытыми глазами, не в силах поверить в увиденное.
— Но он… он творил чудеса… исцелял больных…
— Иллюзии, — мягко сказал Крид. — Обман, питаемый верой легковерных и поддерживаемый теми, кому было выгодно его возвышение.
Он помог рыцарю подняться на ноги.
— Пойдём отсюда, де Брассак. Этот дом скоро наполнится его растерянными последователями. Им придётся самим решать, во что верить теперь, когда их пророк исчез.
— А его реликвия? — спросил рыцарь, всё ещё находящийся в замешательстве.
— Исчезло вместе с ним, — солгал Крид. — Вернулось туда, откуда пришло.
Они покинули комнату через
— Всё кончено? — тихо спросил он.
— Да, — кивнул Крид. — Брат Константин больше не представляет угрозы. Собирайте людей — мы покидаем Иерусалим сегодня же.
— А де Брассак? — де Прэ с подозрением посмотрел на своего товарища.
— Он возвращается с нами, — твёрдо сказал Крид. — То, что он видел сегодня, излечило его от заблуждений более эффективно, чем любые доводы.
Молодой рыцарь молча кивнул, всё ещё ошеломлённый пережитым.
Они быстро двинулись через сад к соседним улочкам, растворяясь в предрассветных тенях Иерусалима. Позади оставался дом, где последние верные последователи брата Константина ещё спали, не подозревая, что их учитель исчез, поглощённый той самой силой, которой так хотел овладеть.
А в груди Крида, рядом с сердцем, пульсировала древняя реликвия, ставшая тяжелее и… беспокойнее. Странное ощущение, словно очередной фрагмент Копья пробудился от долгого сна и теперь ждал чего-то.
«Он… возвращается… через нас…» — последние слова Константина эхом отдавались в его сознании, оставляя после себя холодок неопределённого, но несомненного страха.
Глава 19
Тунисский зной обрушился на город, словно невидимое покрывало, наброшенное щедрой рукой. Даже в тени крытых галерей дворца Касба воздух дрожал от жары, заставляя придворных говорить полушёпотом, экономя силы.
Крид стоял перед султаном Абу Фарисом, не выказывая никаких признаков дискомфорта, несмотря на своё европейское происхождение. Его способность переносить зной давно перестала удивлять местных жителей — как и многие другие его качества, выходящие за рамки обычного.
— Итак, вы вернулись из Иерусалима раньше, чем планировали, — заметил султан, жестом приказывая слуге подать прохладный шербет. — И, судя по вашему виду, путешествие было… непростым.
— Сложности были ожидаемыми, Ваше Величество, — спокойно ответил Крид. — Но цель достигнута. Фанатик, называвший себя братом Константином, больше не представляет угрозы ни для христиан, ни для мусульман.
— Интересная формулировка, — султан чуть приподнял бровь. — Не «мёртв» или «схвачен», а «не представляет угрозы». Я правильно понимаю, что подробности лучше не уточнять?
— Скажем так, — Крид сделал паузу, отпивая шербет, — его душа отправилась к Создателю для окончательного суда.
Султан понимающе кивнул. Для правителя, чья власть основывалась на тонком балансе между различными фракциями и религиозными группами, подобная дипломатичность была привычной и ценной.
— Ваш успех радует меня, кардинал, — сказал он, помолчав. — Фанатики опасны для всех, независимо от того, какую веру они искажают своими крайностями. — Он сделал паузу. — Но я полагаю, вы вернулись в Тунис не только чтобы сообщить мне эту новость?