Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4
Шрифт:
– Мы пойдем прямо на аэродром, – сказал дядя Миша. Потом обернулся к Овсепяну и предложил: – Если вам нужно, то оставайтесь.
– Нет, это не по моему ведомству, – вежливо ответил Овсепян вовсе без акцента. – Пускай военная прокуратура занимается.
До аэродрома пришлось пройти километра три, но нас никто не обогнал и не увидел.
В самолете дядя Миша сказал:
– Может, и лучше, что мы ничего не нашли.
Глава 6
Лаврентий Берия
В мире без времени нет автомобилей, и огонь зажигается нехотя, горит
Если ты простой человек, то ходи пешком, благо что никто здесь не устает, никто не может проголодаться, испытать жажду или желание заснуть. Можно обойти за два-три года весь материк, такие попытки бывали, но никто из путешественников не возвратился назад.
Чумазилла говорила, что есть мнение: Земля уже не круглая, а так, дощечка в океане.
Особы высокопоставленные – даже в Чистилище такие водятся – ногами ходить не любят. Для них есть два вида транспорта: телеги или кареты, запряженные велосипедистами, и портшезы – крытые носилки.
У Лаврентия Павловича был автомобиль «Паккард» 50-х годов. Спереди сидел водитель, он командовал четырьмя велосипедистами, а на заднем сиденье располагался сам консул, порой он сажал к себе кого-то из нужных людей, чтобы поговорить. Иногда с ним рядом ездил охранник. Велосипедисты набирались из бывших сотрудников органов и были вооружены хорошими боевыми арбалетами. Лаврентий Павлович брал охранника лишь в крайне опасном случае.
В тот день велосипедисты устали: четыре ездки из города на Взморье – любой завоет.
Они вяло нажимали на педали, и Берия, хоть и очень спешил, потому что им владело чувство мести и оскорбленного достоинства, свойственное проигравшему игроку, понимал, что ему ничего большего из «коней» не выжать. Хоть и сотрудники.
В мире без времени трудно заставить человека делать то, что тебе хочется, а ему вовсе не нужно.
Но методы есть.
У всех сохранился страх перед болью.
Память о боли.
И ее можно возвратить. Об этом лучше всех знали бывшие сотрудники Лаврентия Павловича, попавшие сюда в страхе перед своими бывшими коллегами и жертвами. Неизвестно, кто страшнее. Пожалуй, свои.
Наверное, для нормальной жизни четвертое путешествие Лаврентия Павловича за один день – немыслимое предприятие.
Но кто мерил день в мире без времени? Там никогда не наступает ночь и никогда не встает солнце. Раз нет времени, то нет температуры, нет дождя и снега, нет ветра и облаков. Если бы Лаврентий Павлович возил с собой песочные часы, они могли бы рассказать объективно, сколько миновало отрезков времени. Они умеют мерить уровень воды в пересохшей речке.
Лаврентий Павлович чувствовал, что устал. Устал от того, что не имел возможности прервать череду дел, интриг, споров и передвижений.
Но отдыхать нельзя.
Потому что каждое поражение рождало в этой удивительной натуре не смятение и не упадок сил, а немедленное желание вновь ринуться в бой.
Кто бы ни был врагом Берии, тот всегда проигрывал ему в беспощадности.
Сейчас Берия был разгромлен собственными союзниками, которые воспользовались его кратким отсутствием, чтобы не дать ему взойти на трон. Но они не были беспощадны. Они полагали,
Глупцы, решившие, что одолели невысокого плотного плешивого вождя, который – ну что поделать – раздобыл в этом мире старую шляпу и носил ее, как носил на парадах, стоя рядом с Хозяином.
Дважды велосипедисты останавливались и переводили дух.
Берия не торопил их. Понимал, что они уже износились и следует поискать им смену. К примеру, говорят, что где-то на берегу Рижского залива есть общество «Здоровое тело». Надо проверить.
Затем мысли Берии перетекли в иное русло – к делам более важным. Во-первых, следовало решить, как избавиться от консулов – если они сумели объединиться и единогласно отвергнуть его кандидатуру, значит, будущее ничего хорошего не сулит. Они его не только не выносят, они его заслуженно боятся. И при первой же возможности постараются убить. Нельзя поворачиваться к ним спиной. Ведь не будь они слюнтяями, способными лишь говорить и готовыми тут же переложить грязную работу на его плечи, то давно бы убили. Нашли бы легальное основание... А у них даже нет палача. Честное слово – на все государство нет палача! У Лаврентия Павловича даже среди велосипедистов по крайней мере три бывших исполнителя.
Не додумав важную мысль, Берия вдруг спохватился: кто и почему подслушивал в ресторане на Взморье? Это люди изнутри или снаружи? Разница могла оказаться жизненно важной.
Девицей он займется. Никуда она не денется.
Сначала надо запустить основную машину.
К счастью, жизнь подарила ему удивительных, исключительных агентов.
Пока они у него в руках, пока они в безопасности – черта с два консулы посмеют поднять на него хвосты! Чаянов знает об агентах, но кто они – лишь догадывается.
И такие козыри всегда радуют.
Не зря мы живем на свете, если еще можем вербовать и держать в норме таких людей!
Ни в коем случае нельзя оставлять экипаж возле Шахматного клуба.
Кто за ним следит, кто ему изменил, кому он случайно попался на глаза – все приходится учитывать.
Центральный шахматный клуб располагался в самой глубине Елагина острова – никогда не догадаешься снаружи.
У входа сохранилась вывеска «ЦПКиО им. С.М. Кирова».
Для ленинградцев эта надпись легко расшифровывалась, а для приезжих, наверное, казалась египетскими иероглифами.
Потому все, кто знал, называли парк Елагиным островом.
Берия сошел на землю и велел велосипедистам ехать дальше.
Они знали куда.
Мостик через протоку был ветхим и опасным. Кое-где доски пропали, в длинных дырах виднелась серая вода.
В одном месте Лаврентию Павловичу пришлось замереть и потом прыгнуть вперед. Прыжок вряд ли был красивым. Главное – не попасть в воду. Даже если и вылезешь, промокнешь до нитки, а здесь все так плохо сохнет!
Лаврентий Павлович пошел по дорожке в глубь острова. На дорожке валялись ветки, куски истлевшей бумаги, проржавевшие консервные банки, подметка, рваная зеленая фуражка. Кое-где на голых стволах были прибиты картонные стрелки с надписью «ШК», что означало – Шахматный клуб.