Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
– Ну что вы! – закричал профессор. – Это уж лишнее!
Но возглас его был подобен возгласу матери, которая возмущается слишком ценным, на ее взгляд, подарком для ее ребенка, а в самом деле она благодарна сверх меры.
Альбина вернулась к слону и протянула ему кусок сахара на открытой ладошке. Слон, двинув в сторону хобот, осторожно вытянул треугольную нижнюю губу, и Альбина положила кусок сахара на губу. И странно – слон не хрупал, он начал сосать сахар.
Они вышли из амбара, и профессор сказал:
– Не уходите. Одну
Он снова скрылся в амбаре, и слышно было, как он там возится.
– Приходите к нам пить чай, – сказала Альбина эстонцу. – У нас с Андрюшей еще много сахара.
И это слово – Андрюша, – произнесенное обыкновенно и мягко, сразу примирило Андрея с Альбиной.
– Конечно, приходите, – сказал Андрей.
Профессор Семирадский вытащил из амбара латаный мешок.
– Здесь бурак и картошка, мне выделяют для животных.
– Ну что вы, – сказал Андрей, – мы не голодные.
– А потом станете голодные, – сказал профессор. – Нам с животными хватит, не беспокойтесь. К тому же ваша дама справедливо заметила, что нас вряд ли здесь долго продержат живыми.
Профессор проводил их до арки, ведущей в зоопарк. Звери узнавали его и подходили к решеткам.
Профессор, оказывается, заведовал кафедрой зоологии на биофаке университета, его арестовали три недели назад и даже не допрашивали, а привезли в зоопарк, где уже были подготовлены к отправке животные. Вместе с профессором было два служителя, но один по пути пытался убежать, и его застрелили, а второй болеет, лежит в фургончике рядом с амбаром – там они с профессором и живут.
Они постояли у выхода, как будто надо было продолжать знакомство, потому что они были приятны друг другу. Андрей сказал:
– Если сможете, то заходите к нам – хоть сегодня вечером, мы живем в синем доме за ратушной площадью.
Профессор отмахнулся:
– Как-нибудь в другой раз. На кого я оставлю зверей? А потом, может быть, они все же пришлют ветеринара и лекарства? Ведь вы допускаете такую мысль?
– Конечно, – сказал за всех Айно.
– И лучше не показывать мешок, – предупредил профессор, – здесь везде есть охранники, только они не всегда очевидны.
Они пошли дальше, а когда Андрей обернулся, он увидел, что маленький профессор все еще стоит в арке под надписью «ZOO».
Тундра была разбита гусеницами и колесами, снега здесь и в помине не осталось – черная открытая земля лучше прогревалась солнцем, и мерзлота ушла глубже. Потому дальше была глубокая грязь, перемешанная с кирпичами, щепками, железками, – то ли подкладывали под колеса забуксовавших машин, то ли этот сор попал сюда случайно.
Разбиты были все подходы к вышке, которая оказалась вблизи куда выше, чем издали. Она была ажурная, сужалась кверху и стояла на массивной бетонной подушке. Наверх вели лестницы, а в центре ходил открытый лифт, который останавливался на площадке, видно, немалой, судя по фигуркам людей, суетившихся вокруг металлического ящика метра в полтора в диаметре
Именно этот ящик, в котором не было ничего зловещего, стенки которого мирно поблескивали под последними лучами солнца, а люди, не опасаясь, приспосабливали, готовили его для какой-то цели, и был судьбой не только тех, кто его сейчас окружал, но и всех обитателей Берлина, и академиков в шараге, и заключенных в лагерях…
Андрей хотел бы подойти поближе, в пустой надежде разглядеть и понять, что же это за штука, в которой, как в ящике Пандоры, таятся неведомые беды, но дальше, до колючей проволоки, окружавшей башню и строения, к ней принадлежавшие, шла открытая местность.
Альбина сказала, что замерзла и хочет домой.
И они пошли обратно в Берлин, заглянув по пути в подвал за войлоком.
До дома им дойти не удалось. На опустевшей уже городской площади у въезда в их переулок стояла «эмка».
– Это он, – сказала Альбина и отстранилась от Андрея, она боялась, что взгляд из автомашины увидит их рядом и накажет Андрея.
Андрей с Айно послушно разошлись в стороны, и она пошла быстрее, оставив их сзади, словно ей грозила опасность, которой она не хотела подвергать своих спутников.
В тишине заката громко хлопнула дверца «эмки», комиссар Алмазов в длинном кожаном пальто и кожаной фуражке легко выскочил на мостовую и пошел навстречу Альбине, не замечая Андрея и Айно.
– Ты меня заморозила, – сказал он весело. – Сколько можно гулять?
Андрей остановился. Айно тоже. Но все равно они слышали каждое слово того разговора.
– Я не думала, что вы приедете, Ян Янович, – сказала Альбина.
– Я хотел попрощаться с тобой, – сказал начальник Испытлага. – Я завтра уезжаю надолго.
– Зачем вы так говорите? – спросила Альбина. – Вы никуда не уезжаете. А уезжаю я. Правда?
– Что за чепуха? – Алмазов, будучи человеком среднего роста, тем не менее почти на голову возвышался над Альбиной и казался особо громоздким в широком черном кожаном пальто. Он словно хотел что-то еще ответить, может, оправдаться, но не выдержал взгляда Альбины и повернулся к Андрею с Айно, которые остановились в десяти шагах. Нагруженные добычей спутники Альбины выглядели почти комично.
– Даже тут ты себе нашла мужской гарем, – сказал он. – Не теряешь времени даром. – Андрей понял, что Алмазов тяжело пьян.
– А я думала, что мне назначили временного мужа и соседа по вашему выбору, – сказала Альбина. – Я не верю в случайности там, где есть вы.
– Я приехал, чтобы спросить, нет ли у тебя каких-нибудь просьб или жалоб. Я выполню. Обещаю. Можешь называть меня Яном.
– Скажи, Ян, – не стала спорить Альбина, – а ты помнишь, как рассказывал мне, что до революции приговоренным к смерти давали вино и вкусные вещи?