Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.8
Шрифт:
Алеша уже успел представиться дамам, узнать, как их зовут и даже сообщить, что Андрей – известный и даже знаменитый археолог и писатель, отчего он был встречен доброжелательно и мило, как встречают на дачной террасе пришедшего к самовару доброго и желанного гостя. Старуху звали Анастасией Николаевной, а ее внучку (впрочем, пока было неясно, внучка ли она) – Татьяной.
Они принялись за салат, когда в зал ресторана вошла вся компания Оскара Бегишева.
Сам он шествовал первым. В предвкушении ужина Бегишев непроизвольно облизывал губы острым кончиком
За Бегишевым, отстав на шаг, шагала коренастая женщина под высокой золотой прической, третьим семенил Иванов-Фрей, без кепки, но в темных очках, словно певец, опасающийся поклонниц.
Замыкал шествие квадратный шкаф Алик, сходство которого с быком подчеркивалось тем, как сурово и ритмично он перемалывал челюстями жвачку.
В деловитом вторжении этой группы заключался контраст с общим расслабленным настроением пассажиров – все обернулись, глядя на них. Те прошли, не глядя по сторонам, словно боялись сбиться с шага.
Фрей сел так, что оказался лицом к лицу с Андреем. Увидел его и коротко ответил на приветствие Андрея – тот непроизвольно наклонил голову. Дрогнул затылок Бегишева – он наклонился к Фрею, спрашивая его, верно, о том, с кем тот общается. Иванов зашевелил губами – лицо чуть скривилось, он оправдывался.
И тут же все спутники Иванова обернулись к Андрею и поглядели на него строго и даже враждебно.
Лицо Андрея непроизвольно изобразило улыбку – так улыбается заяц, когда на него смотрят любопытные волки.
Лица отвернулись – снова были видны затылок и два профиля. И лишь один фас – Ленина.
Черные очки Ленин положил на стол рядом с собой – они, видно, мешали ему рассматривать пищу.
Андрей спросил Алешу, сидевшего рядом:
– Кого тебе напоминает вон тот товарищ?
– Черт возьми, и на самом деле знакомое лицо. Подскажи, не томи. Такое впечатление, что я его уже встречал.
– А если выйти за пределы разумного?
– Ты имеешь в виду Наполеона? Вечного жида?
– Теплее!
– Постой, постой, как сказал старый еврей, встретив в Одессе Иисуса Христа: «Не будет ли молодой человек так любезен расставить ручки?»
– Совсем тепло.
– Неужели это товарищ Ленин, который сбрил бороденку? – вдруг спросила Татьяна.
– Спасибо, вы меня выручили.
– Ты с ним знаком? – спросил Алеша.
– Меня он заинтриговал, – ответил Андрей.
– А по-моему, весьма неприятная компания, – заметила Анастасия Николаевна и этим как бы приказала остальным выкинуть Бегишева и его спутников из головы и отдать должное салату из крабов.
Андрей не хотел, да и не мог рассказать Алеше о своих подозрениях. Впрочем, трезвый умом Гаврилин и не поверил бы Берестову.
Андрей знал, что Фрей поглядывает на него, он чувствовал этот взгляд и надеялся, что Иванов сам приблизится к нему – менее всего Андрей хотел бы показаться навязчивым и вызвать подозрения.
После ужина многие разбрелись по каютам,
Сначала вышел оркестр – четверо молодых людей затрапезного вида долго настраивали инструменты. Эти звуки тонули в рокоте наполнившей салон толпы, но создавали праздничный тон.
Виски кончилось, и захотелось еще, но Андрей опасался покинуть кресло, понимая, что его тут же займут: сусликами среди кресел возвышались, крутили головой обладатели бокалов, не нашедшие места. Придется ждать, пока появится официант.
– Как я вижу, вы все выпили, – сказала блондинка из группы Бегишева, присаживаясь рядом. Андрей мог поклясться, что за мгновение до того в этом кресле сидел некий незаметный человек, лица которого Андрей не смог бы припомнить.
В приглушенном свете торшеров лицо дамы выглядело мягче и моложе, чем днем, когда Андрей дал ей лет сорок. Нет, конечно, ей меньше.
Выпуклые близорукие глаза светились доверчивостью. Но губы были нахально вишневыми, а подбородок упрямо выдавался вперед.
– Добрый вечер, Андрей Сергеевич, – сказала дама, улыбаясь Андрею как старому знакомому. – Гляжу, у вас стакан пустой. Не наполним ли?
– Спасибо, – сказал Андрей.
Быстро они за него взялись. Интересно, происходит ли это по воле младенца Фрея, или, наоборот, группа бережет Ильича и проверяет подозрительные контакты. Вот это мы сейчас выясним. Ведь менее всего вероятно, что эта дама относится к числу читательниц Берестова.
Дама столь спокойно и уверенно подняла полную красивую руку, увенчанную зубцами длинных красных ногтей, что официант, находившийся за секунду до того в другом конце салона, уже склонялся над ней.
– Две водки и два сока, – сказала дама, не спрашивая Андрея, чего бы он хотел.
На низенькую, размером с малогабаритную кухню, эстраду вышла Дилемма Кофанова, крашеная блондинка, склонная к излишней полноте, что пока проглядывалось лишь в мягкости бюста и валике плоти, нависшей над широким ремнем, перехватившим талию певицы.
Следом за Дилеммой на эстраду протиснулись три подпевалы, а оркестру – ударнику, саксу, гитаре и скрипке – места совсем уж не осталось.
Официант подошел к столику и поставил перед клиентами по высокому бокалу водки и графин сока с битым льдом. Андрей достал книжечку талонов, которые купил при посадке за родные деньги.
– Не беспокойтесь, – искренне, не желая его обидеть, сказала дама, – для нас здесь бесплатно.
– Простите, – постарался улыбнуться Андрей, хотя улыбаться в присутствии этой дамы вовсе не хотелось. – Я еще не разорился.