Китайская власть
Шрифт:
Расцвет влияния Китая, однако, сопровождается парадоксальным непониманием культурных кодов и политических стратегий древней цивилизации, в том числе и в современной России, самой близкой к эпицентру китайского влияния страны.
К сожалению, это непонимание господствует и в среде номинальных академических исследователей, имеющих формальный статус признанных ученых, однако на деле не имеющих реальных знаний о жизни страны, ее действующих лидерах, — все это прикрывается потоком стерильных, выхолощенных, бесплодных с точки зрения реального взаимодействия высказываний в статьях и даже в научных работах.
В чем кроются проблемы изучения Китая и, как следствие, противоречивости поступающей информации и каковы критерии оценки экспертов по Китаю? Как провести собственную оценку уровня достоверности и объективности о Китае среди многочисленных источников информации, описывающих Китай?
Китай как объект
Прежде
Главной ошибкой в методах оценки Китая является гипотетическое допущение неспециалистов, что страна при ее огромной территории и население являются однородным этническим организмом, в то время как внутри Китая сохраняются глубокие лингвистические, исторические и культурные региональные отличия, близкие по характеру к отличиям между европейскими странами. Китайские субэтносы существуют в рамках единого государства, так же как некогда разнообразные народы Европы под единым управлением Римского государства, строящегося на учете интересов провинций, армейских легионов, дорогах и единого средства общения и письменности — латыни.
Для оценки масштабов Китая как объекта мы можем сравнить Китай с одной из крупных европейских держав, например с Францией.
Население Франции сегодня составляет около 66 млн. человек, в то время как население Китая, по официальным оценкам, насчитывает (без Тайваня и китаеязычных общин Сингапура и других стран Юго-Восточной Азии и мира) около 1,4 млрд. человек. Население, размер экономики и территория любой из провинций Китая в восточной части страны сопоставимы или превосходят французское. Таким образом, Китай, являясь не однородным организмом, а конгломератом китайских образований, только по демографическим, экономическим и территориальным критериям представляет собой объект в 20 раз больше, чем Франция. Только на основании этого критерия для адекватной экспертной оценки Китая требуется в 20 или более раз больше усилий для сбора и анализа данных, чем в случае изучения Франции, далеко не самой последней в ряду европейских держав страны. При этом для понимания степени отличий и невозможности простых обобщений надо учитывать, что китайские образования расположены в гораздо большем спектре климатических и географических зон, чем европейские страны: Китай — это одновременно и заснеженный, сибирский Хэйлунцзян, и тропические провинции Хайнань и Гуандун. Тем не менее, в отличие от Европы, речь идет о едином государственном образовании с прочной политической структурой и армией, централизация которого до определенной степени иногда упрощает процесс изучения, но создает опасность ложных обобщений при высокой реальной автономности провинций.
Исторический объект
Однако различия Китая и одной из европейских держав не исчерпывается экономико-демографическими показателями с разницей в 20 раз. Китай — это также и гораздо больший с точки зрения анализа информационного объекта исторический организм. Если отсчет создания государства Франков можно вести с установления династии Каролингов, примерно совпадающей по времени с франко-арабской битвой при Пуатье (732), то для Китая это период, который совпадает с китайско-арабской битвой в Таласе (751) и отсекает лишь треть китайской истории. Большинство специалистов по Китаю отсчитывают достоверно доказанную историю Китая с периода династии Шан или середины второго тысячелетия до нашей эры. Таким образом, достоверная история Китая, китайского государства и китайской письменности в три раза превышает зафиксированную историю любого современного европейского государства и сопоставима с историей Римской империи. Китай и его исторический опыт как государства, цивилизации и культуры сопоставим с историей Европы от Древней Греции до создания Европейского союза. Длительность этого исторического отрезка в три раза больше, чем история современной Франции, имеющей весьма опосредованное отношение к римской провинции Галлии и куда больше связанной с варварскими племенами норманнов, франков и лангобардов. В характер исторических отличий можно включить и специфические взгляды китайцев на структуру времени, общества, семейных и иерархических отношений и многое другое. Исторический материал является системообразующим для выработки политических, экономических и социальных стратегий современного Китая.
Неудивительно, что на плечи китаеведа ложится груз знаний в 20 раз больше во времени и в пространстве, чем на такого же специалиста-страноведа по Франции и даже по США: зачастую это оканчивается либо крайне обтекаемыми выводами, либо ложными обобщениями, которые охватывают лишь малую часть нужного для объективного исследования объема фактов.
Источники информации и китайский язык
Изучение любой страны сопряжено со сложностью изучения языка. Значительные отличия в грамматике, фонетике французского и русского языков меркнут на фоне катастрофической разницы между индоарийскими языками и китайским языком. Сложность изучения китайского составляет присутствие в нем элементов, не имеющих аналогов во флективных языках Европы: тонов и иероглифов, фиксирующих инородную по отношению к западным языкам структуру китайского языка. Любой специалист в области лингвистики, в том числе и изучения китайского языка, подтвердит, что энергия, затраченная
Если суммировать совокупность отличий Китая от крупной европейской страны, то по самым скромным и приблизительным подсчетам Китай как объект информационного анализа представляет собой структуру, которая в более чем сто раз сложнее для изучения, чем крупная европейская страна. Неудивительно, что при такой колоссальной разнице в сложности изучения экспертные оценки Китая страдают неточностью, а обобщения имеют предел достоверности.
Немаловажным фактором, о котором не стоило бы забывать, является и избыточная табуированность ряда областей китайского общества, политики и истории, которая требует от исследователя частого присутствия в Китае и личного общения с китайцами, которое трудно заменить изучением стерилизованных письменных источников на китайском языке, чаще маскирующих реальное положение дел в деликатных вопросах политики и экономики. Решение этой задачи также требует от специалиста владения дополнительным инструментом изучения Китая в виде знания дополнительного европейского или японского языка.
Критерии экспертной оценки
Учитывая сверхсложность изучения Китая как объекта в том числе и для самих китайских исследователей, практически нельзя говорить о наличии точных обобщений и оценок или, что больше характеризует степень качества эксперта, прогнозов развития ситуации. На практике существуют близкие к реальным и частично близкие к реальным оценки Китая, которые зачастую «тонут» в неверных оценках специалистов, не соответствующих базовым критериям, необходимым для способности делать объективные оценки: на память приходит пример, когда «популярный эксперт» по Китаю растиражировал в российских медиа прогноз о замене Ли Кэцяна на посту премьера Ван Цишанем перед 19-м съездом Компартии Китая в 2017 г., что фактически являлось переводом с английского одной из статей, опубликованных на Тайване, «прогноз», разумеется, таковым не являлся и противоречил всем принципам внутренней политики КНР, однако, поскольку «эксперт» считал англоязычные тексты истиной в последней инстанции, а тайваньские антикитайские информационные атаки принял за чистую монету, это не остановило его от подобного «прогноза», который, естественно, не сбылся. Манипуляции таких «экспертов» с информацией, полученной из англоязычных «источников», а не из собственного анализа кадрового состава и биографий руководителей, с высокой долей вероятности не будут иметь объективного характера.
Другой стороной избыточной сложности, а зачастую и невозможности изучения Китая целиком становится узкая специализация экспертов на той или иной сфере или субъективизация оценок, привязанная к изучению одной из частей Китая: зачастую эксперты концентрируют свое внимание на столичном регионе страны, игнорируя полицентричность, многосоставность Китая как объекта, изучая его так, словно это была Франция или Германия.
Учитывая указанные выше сложности в изучении Китая можно вывести базовые критерии для оценки степени профессиональной готовности эксперта для объективных оценок и обобщений в отношении Китая.
Язык
Базовым критерием для любого эксперта является знание китайского языка и наличие опубликованных переводов, достоверность которых могли бы подтвердить другие эксперты. Незнание китайского, опора на русские или западноевропейские источники создает у исследователя искаженную картину происходящего: в девяти из десяти случаев «русские эксперты» по Китаю — это категория домыслов по типу рассказов Марко Поло, которые не имеют отношения к реальности. Знание только разговорного китайского, отсутствие опубликованных переводов, к сожалению, создают предпосылки для субъективизации исследования: китайский собеседник, житель конкретного города в конкретном контексте ситуации, является лишь критерием проверки полученных обобщений, но не источником знаний. К сожалению, многие исследователи, побывавшие в одной из частей Китая в определенный период времени склонны к ложным обобщениям, которые они экстраполируют на весь Китай целиком. К сожалению, большинство публичных экспертов по Китаю не владеют китайским языком в достаточной степени, чтобы получать информацию из иных источников, кроме официальных публикаций: изучая даже основной состав мозговых центров ИДВ РАН или МГИМО, в глаза бросается наличие у «экспертов» лишь опыта коротких стажировок в университетах, да и то не материкового Китая, а Тайваня. Например, могли бы мы назвать хорошим советологом американца, проучившегося несколько месяцев в Риге или во Львове и после этого практически не имеющего опыта общения с политическими лидерами СССР — от секретаря райкома до уровня министра страны? Оценки такого «эксперта» трудно было назвать не просто объективными, но вообще хоть как-то связанными с реальностью такой закрытой страны как Китай.