Кизиловый мост

Эфендиев Ильяс

Когда мы подошли к Кизиловому мосту, солнце было уже совсем низко. Ребята сняли с лошади вьюки, и мальчик сел на нее.

– Не боишься один лесом ехать?
– спросила я у парнишки.

Он ничего не ответил, улыбнулся, кивнул нам и, ударив пятками лошадь, затрусил по дороге.

– Такой ничего не боится, - ласково поглядев ему вслед, сказал Солтан.

Он стал разворачивать медвежью шкуру, чтобы просушить, а я пошла к себе.

Адиль читал, лежа на кровати. Увидев меня, он отложил книгу; мне показалось, что муж чем-то расстроен.

–

Ну, как охота?

– Просто здорово!
– весело воскликнула я.
– Жаль, ты не пошел, - мы убили медведя! Адиль молчал.

– Нет, понимаешь, настоящего медведя! Он чуть на разорвал Гариба...

– Ты устала?
– перебил меня муж.

– Немножко. Ужинать будем? Я сейчас приготовлю.

– Не надо, Сария, я сыт. Отдыхай.

Когда я надевала халат, у входа в палатку раздался голос Солтана:

– Можно, товарищ начальник?

Адиль вышел к нему:

– Что случилось?

– Товарищ начальник, не разрешите часа на два машину? Медведя мы взяли, хотим в деревню свезти...

– Машина нужна здесь для дела, а не для коммерческих операций.

– Это конечно, но ведь пропадет мясо-то...

Я подошла к ним:

– Адиль, тебе же машина сегодня не понадобится. А через два часа она будет на месте.

– Может быть, ты предоставишь мне решать такие вопросы?
– произнес Адиль, жестко и холодно взглянув на меня.
– Я не могу дать машину.
– Он повернулся и, не прибавив больше ни слова, скрылся в палатке.

Солтан ушел.

Я подошла к мужу:

– Адиль, почему ты не дал машину? Не съедят же они ее!

– Ты первый раз говоришь со мной таким образом, Сария. Надеюсь, что и последний. Поди сюда, девочка, я объясню тебе, в чем дело.
– Адиль усадил меня рядом с собой.
– Ну, повезут они это мясо, и тут им встретится автоинспекция. "Куда, какое мясо, чья машина?" Понимаешь? Как я докажу, что материально совершенно не заинтересован в этой операции? Дальше - больше, дойдет до министерства. Начальник строительства, вместо того чтобы заниматься делом, торгует медвежатиной. Ты, Сария, не знаешь людей, не представляешь себе, как можно раздуть это.

– Господи, но мы-то ведь знаем, что ты тут ни при чем.

– Вы! Кто вам поверит? И получится, что репутация твоего мужа будет подмочена. Поняла?

– Поняла.

– Ты должна хорошенько уяснить себе, каково положение. В первый раз я получил назначение на большую самостоятельную работу, и оттого, как я зарекомендую себя, зависит мое будущее. И твое, естественно. А ты говоришьмедвежатина. Поняла меня?

– Поняла.

– Ну и хорошо. Умница моя!
– Он взял меня за руки и притянул к себе. Глаза у него чуть сощурились, и на лице появилось то особенное выражение, которое я часто видела, когда он обнимал меня. Я отстранилась. Адиль отпустил мои руки.

Мне уже не хотелось лежать. Я села под большим дубом над обрывом и стала смотреть на бурлящую внизу речку. Почему-то мне вспомнился первый день нашего приезда сюда:

бульдозер у самой, пропасти и тяжелые глыбы, с грохотом скатывавшиеся вниз. Мне казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Мы так славно жили в Баку, а здесь что-то нехорошее встало между нами, я почему-то чувствую себя одинокой. Хотя почему одинокой? А Керемхан, Солтан? А Гариб? Ну да, и Гариб.

Какие они все-таки хорошие, эти ребята. Мне захотелось пойти к ним, но я подумала, что я замужем, что муж мой ответственный работник и от моего поведения в значительной степени зависит его будущее. Впервые мне стало жалко, что я замужем. Прав папа, в наше время, когда женщина работает, незачем так рано выходить замуж...

Я посмотрела на палатку ребят. Все трое стояли у входа. За плечами у Керемхана висела двустволка. Он что-то сказал товарищам и, напевая свою песенку, пошел к лесу. Куда он? Солтан догнал Керемхана, они обернулись и, посмотрев на нашу палатку, засмеялись. Керемхан помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ, и мне стало веселее. Замечательный парень этот Керемхан веселый, добрый... Словно брат...

Я спустилась к реке и умылась. Адиль не должен знать, что я успела пореветь. В прозрачной, чистой воде отражались солнечные лучи. Видна была каждая прожилочка на камнях. Над кустами ежевики, склонившимися к воде, усеянными белыми цветами, порхали золотистые бабочки. Кругом так спокойно, легко, ясно. . .

Вечером, когда мы с Адилем пили чай у входа в палатку, мимо нас прогромыхала пустая полуторка. Керемхан выглянул из кабины и кивнул мне.

Минут через пять машина прошла обратно. Керемхан сидел рядом с водителем, Гариб и Солтан стояли в кузове, держась за крышу кабины.

Адиль проводил их взглядом, положил себе в чай варенья и, глотнув из стакана, сказал, словно раздумывая:

– Если они завтра опоздают к началу рабочего дня, всех сниму с работы. Мы должны бороться с малейшими нарушениями дисциплины.

"Мы"! Я на секунду представила себе, что скажет Гариб, когда им объявят, что все они сняты с работы... какое у него будет при этом выражение лица. "Мы"...

Утром, ровно к восьми, все были на месте. Адиль мельком взглянул на рабочих, заправил газик и уехал...

– Кончай!
– весело крикнул Солтан.
– Перерыв! Сария-ханум, до нас дошло, что вы кебаб любите, а мы вчера из деревни привезли такую баранину! .. Будете с нами кебаб есть?

– Еще бы! Сейчас, только замеры кончу.

Мы расположились около их палатки. Гариб разводил огонь, Солтан резал на столе помидоры, привезенные из деревни, а Керемхан нанизывал куски мяса на тонкие, только что обструганные палочки. Рядом с ним стояла полная миска наперченного, потемневшего мяса. Это они заготовили еще утром.

Я подсела к Керемхану, взяла палочку.

– Нет!
– решительно отстранил меня Керемхан.
– Это дело не женское. Борщ, суп, котлеты, даже плов - пожалуйста, а кебаб по-настоящему может изжарить только мужчина.