Клад
Шрифт:
— Сколько ты собираешься здесь быть? — спросила Лида через некоторое время.
— Завтра на вечернем заседании мне выступать с небольшим сообщением. Если достану билет, хотел бы улететь сразу после совещания.
— К чему такая спешка?
— А что мне здесь делать? Попусту убивать время не желаю. Изучать достопримечательности — не в моем вкусе. Памятники, музеи… Плохо запоминаю. Не лучше ли поскорее возвратиться к своим привычным заботам. — Он как бы поперхнулся собственными словами, догадавшись, что говорит совсем не то. — Впрочем, если ты предложишь что-нибудь дельное, подумаю, может быть, отложу выезд.
— На втором этаже принимают заказы на билеты, — с готовностью подсказала
— Не успели встретиться, уже язвишь, Лидочка, — слабо оборонялся Табаров. — А я тебе конкретное предложение хотел высказать. Не знаю вот, что ты на это скажешь?
— Чтобы жить отныне вместе… Не о том ли?
Она нехорошо засмеялась, и улыбка ее была холодной, мстительной.
Табаров как-то неуклюже посмотрел себе под ноги. «Ничего не забыто, — думал он. — И сейчас выпустила коготки».
— Удивительно! — заламывала она пальцы холеных рук. — Ты совсем не меняешься. Все тот же педант. Подсчитывать драгоценные минутки даже в воскресенье. Каждый шаг обдуман, каждое движение мысли рассчитано. Очень даже эффектно! Эх, Витя, Витя! В кого ты превратился! Оглянись на себя!
— Лида, перестань!
Чуть не сказал: «Что я тебе сделал, чтобы ты так грубо поучала меня на глазах у незнакомых?»
Хорошо, что удержался от возникшей между ними перепалки.
Выпил кофе, а во рту будто яд… Так тебе и надо, Табаров! Дернул черт за язык со своим предложением. Выбирай в другой раз слова, если разговариваешь с женщиной. Той самой, с которой что-то было в прошлом. Все равно что наступил на уснувшую в траве змею. Ясно было одно: эта смазливая дамочка еще не выбросила его из своего сердца. В каких то извилинах мозга горит, теплится надежда.
— Что? Неприятно тебе от моих колкостей? — не унималась Лида. — Переживешь, Табаров. Кожа у тебя толстая! И все же я рада встрече. Если бы не увиделись нынче, в следующем году объявила бы розыск. До того соскучилась по тебе! Ха, ха!.. А у тебя одно на уме — домой торопишься! Молоденькую жену одну в профессорской квартире оставил?
— Ну, насчет этого я перед тобой чист, как стеклышко, Лидок.
— Разве так? До сих пор один?.. Странно. А я-то все думы передумала: отмахнулся от меня ради другой, наврал с три короба. Нет, ты все же очень оригинальный человек, Табаров!
— Не больше, чем другие, — объяснил свои странности Виктор Николаевич.
Женщина настолько удивилась его сообщению о холостяцкой жизни, что эта новость отразилась на ее лице. Брови взмыли вверх, глаза расширились. С минуту она издавала односложные звуки, продолжая смотреть на первого своего мужчину как на музейный экспонат.
— Тогда еще вопрос, если позволишь, — заговорила она чуть слышным голосом, оглядываясь на соседний столик, за которым подозрительно примолкли. — Ты же докторскую давно защитил, почему не подумал о семье? Мы ведь тебе не мешали.
Это «мы» прозвучало вполне определенно, однако не очень тронуло Табарова. Ответил почти так же, как двадцать лет тому назад.
— Наука такая же болезнь, как многие другие. Желание познать что-то неизведанное можно сравнить с любовью к женщине. Если «заболел» нежным чувством, то превратился в раба. Цепи Гименея… Впрочем, ты и прежде не понимала меня, и сейчас рассуждаешь наивно. А я смотрю на эти вещи по-другому… Извини, если излагаю мысль слишком прямолинейно.
Лида не стала оспаривать, знобко повела плечами, будто со стороны неслучайного собеседника повеяло холодом. «Ирония оказалась ширмой… В глубине души эта женщина осталась прежней — чистой, чуткой ко всему на свете, излишне доверчивой и веселой, — думал Табаров. — А красота ее?.. Нисколько не поблекла.
— Если хочешь, проведем сегодня вечер вместе.
— Пропадет твой доклад, Виктор! Стоит ли?
— Итак, где тебя найти?
— Кто хорошо ищет, тот найдет, — ответила Скворцова, поигрывая глазами. Встала, щелкнув замком черной сумочки.
Поднявшись на второй этаж, сдав деньги и паспорт служащему, который должен был побеспокоиться о билете, Виктор Николаевич вернулся в свой номер и раскрыл папку, полученную при регистрации. По программе совещания доклад Л. С. Скворцовой предусматривался на третий день. Место жительства было обозначено: Ускен… Работала в геологическом объединении рудного края, кандидат наук…
Виктор Николаевич посвистел, дойдя до этих слов. Подобные новости можно было узнать еще вчера. Лида наверняка слышала о его приезде и, по всей вероятности, ждала, что он ее разыщет. Вот почему говорила с ним в тоне едва скрываемой обиды. Естественная реакция женщины, отвергнутой в пору ее расцвета.
Табаров разволновался, обозвал себя болваном. В эти минуты он жил как бы в том времени, когда они еще были равны в возможностях выбора. Лида не заступила ему дороги, не предъявила иск сердца. «Если взглянуть на прошлое глазами взрослого человека, я поступил с девушкой как заурядный ловелас. Поняв, что Лида увлечена мною, не остановил развитие событий, оставил ее, совсем неопытную, наедине со своим чувством первой любви. Она мчалась навстречу, как бабочка на огонь. И опалила крылья. А мне, блиставшему знаниями, устремленному к своей цели, в юном возрасте симпатичному и честолюбивому, было лестно идти по улице с первой красавицей факультета. «Вот это пара!» — слышалось сзади. А ведь я знал: мы совсем не пара… Знал и таил от доверчивой девушки расчеты на будущее. Привык к ее голосу, к ее глазам, а после и к ласкам — таким искренним, безоглядным. После оттолкнул грубо. И слова — будто удар молотом по голове… Надо было иметь силы после таких объяснений. Лида нашла их в себе, устояла. Нужно было отыскать в себе волю, чтобы не отстать от сверстников в учении. Обнаружились и равновесие, и воля… А диссертация? Лида наверняка защитилась позже. Что из того? Она и в этом не отстала от человека, посвятившего себя только науке. В запасе оставался талант обаяния, но молодая женщина не кичилась своими внешними данными. Жила без претензий».
Виктор Николаевич был всегда недоволен собой. Рост средний, лицо самое обычное. Голова напичкана всевозможными идеями. Впрочем, кому из «остепенившихся» молодых людей недостает планов на будущее?.. «Лида вечно переоценивала меня. Увлеклась по неопытности… Чем я могу помочь ей сейчас?»
Ничего не придумал. Откуда-то из глубин защитно вставало: «Нужно ли связываться с женщиной, которая давно остыла к тебе и будет только мстить за обиды в прошлом?»
Мысли Табарова переносились из одной крайности в другую. Остаться на недельку в Томске или улететь? Оценит ли она его поступок?
4
Участники конференции остановились в центральной гостинице города. Называлась она «Сибирь». После вечерних заседаний делегаты расходились по номерам. Лиду Виктор Николаевич встретил в вестибюле. Она стояла возле колонн и смотрела куда-то мимо него.
— Если не забыла, Лидочка, ты сегодня у меня в гостях.
— Табаров, не теряй драгоценного времени ради женщины.
Шагнул к ней ближе, подхватил под остренький локоток. Опять хлестнула по сердцу навязчивая мысль: «Эта рука прикасалась к моим волосам, ерошила мальчишескую прическу…» Сейчас ладошка была холодной, несмотря на летнюю теплынь.