Клад
Шрифт:
— Табаров! — погрозила пальцем.
— Умоляю! — проговорил в розовое ушко.
— Не ожидала от тебя такой галантности, Табаров!
На них уже обратили внимание.
— Через четверть часа встретимся в ресторане.
— Витя, ты меняешься на глазах… Мои друзья, казахи, в таких случаях ломают спичку пополам. Дай, пожалуйста.
Виктор Николаевич принялся шарить по карманам, демонстрируя свою готовность подтвердить добрые намерения, хотя знал: спичек давно не носит. Извлек зажигалку. Вспыхнуло синее пламя. Женщина ойкнула от неожиданности и засмеялась.
— Задуй!
Она
Поднявшись в свой номер, Табаров сбросил верхнюю одежду, умылся, отыскал в чемодане чистую сорочку. Долго расчесывался перед зеркалом, переваливая реденький чубчик с одной стороны на другую. Потом степенным шагом, будто отправлялся на бал, спустился, поблескивая носками туфель, на нижний этаж.
Свободных мест в ресторане не оказалось. Пришлось обратиться к дежурному администратору. Лишь с его помощью, как участнику конференции, отвели отдельный стол за ширмой. Уединившись в уголке, драпированном бордовой тканью, молча уткнулся в меню. Что заказать? Лида задерживалась, будто включила свою программу мести.
Табарову в конце концов надоело поглядывать через полураздвинутые ширмы на пятачок у входа в зал. Чтобы занять себя, мысленно углубился в тезисы завтрашнего выступления. Вечно недоставало времени: «Разве расскажешь о существе симметричной теории за полчаса? Для многих слушателей сообщение прозвучит внове, тут же возникнут вопросы… Признанные авторитеты сочтут его выступление дерзостью, не исключена полемика. Невольно задумаешься, с чего начать?.. На трибуне нельзя волноваться, — наставлял себя дальше Табаров. — Говорить буду спокойно, как о вещах, с которыми сжился. Да, теория симметрии отнюдь не проста. Лучше бы начать с результатов, два-три факта из практики…»
Как раз фактов в его работе недоставало. Эксперименты лишь начинались. По его методу начали бурить на Кольском полуострове. Подобралась надежная группа энтузиастов из числа аспирантов и вообще людей, поверивших в авторитет доктора наук. Есть обнадеживающие результаты. Правда, весьма скромные. Руководство института проникается к нему все большей симпатией как человеку смелой мысли. Советуют брать пробы пошире. Подыскать еще какой-нибудь регион. Короче, вербовать сторонников.
Нынешняя поездка Табарова в Томск помимо ознакомления с новинками геологической науки имела подспудную цель: уговорить сибиряков, располагающих разносторонними традициями, принять на вооружение метод, родившийся в среде столичных коллег. По крайней мере заручиться их поддержкой, приохотить, заинтересовать. Поиск лишь в одном месте — это еще не гарантия успеха.
В голове Виктора Николаевича уже складывалась некая модель завтрашнего выступления. Он предложит одну-две формулы, оттолкнувшись от того, что известно любому геологу. Затем поведет нить доказательств непосредственно к новой теории. А когда почувствует, что делегаты конференции кое в чем разобрались, представит свою модель как логическое завершение строгих расчетов. В схемах и формулировках Табарову пока нет равных. Здесь его конек. А дальше один-два факта
Виктора Николаевича уже влекло к тем двум, заранее составленным формулам. Как полезно для гимнастики мозга позаниматься хотя бы полчаса в день вычислениями! Мир цифр оставался его стихией. Рождению симметричной теории он обязан давней привычке моделировать, искать взаимосвязи между человеческой фантазией и незыблемой логикой чисел.
«Да, придется все же начинать с математической выкладки. В зале в основном инженерия, язык формул им не чужд. По крайней мере получится хорошая интрига… Умный сразу уловит суть, а для дураков… я не работаю».
— Добрый вечер! — послышался знакомый голос сбоку.
Машинально взглянул на часы. Оказывается, минул час, как он сидит в одиночестве под звуки оглушающего оркестра, веселящего публику в зале. Лида заметила на его лице тень недовольства.
— Давно пришел? Ну, прости. Что ни говори, я все-таки женщина.
На ней серый, с широким отворотом вечерний костюм, пышно взбитые волосы. Это «прости» прозвучало скорее игриво, чем прочувствованно. Она произносила слова с некоей обреченностью и немного даже с вызовом, будто хотела разрушить его безмятежность, потешиться его растерянностью. Слегка подкрашенные губы женщины плотно сомкнуты. На верхней губе, когда приглядишься, еле заметные морщинки.
Положил перед нею меню.
— Что будем пить? Чем закусывать? Помни: ты хозяйка за нашим столом.
— Для меня бутылку лимонада… А еще, если не обременительно, порцию мороженого. Себе выбирай что хочешь.
Она успокоилась, оглядела кабину, найдя цвет обивки слишком мрачным.
Табаров прикусил язык. О чем бы ни сказал — скрытый протест, несогласие. «Почему бы и не покапризничать?» — тут же оправдал он женщину. Решил не навязываться с услугами. Передал меню подошедшему официанту.
— Подберите сами. Повкуснее. А мы будем есть по известному принципу: «Лопай, что дают»!
Лида рассмеялась и сложила вместе ладони, будто хотела поаплодировать невольному экспромту.
Сидели молча, исподволь приглядываясь друг к другу, пока официант не вернулся с подносом, уставленным яствами. Молодой человек, высокий, неестественно худой, со впалыми от недосыпания глазами, склонил взлохмаченную голову, пригласив к ужину. Стол был уставлен плотно, однако на нем не оказалось ничего лишнего, чего не хотелось испробовать ради интереса. Венчал аппетитное убранство стола армянский коньяк.
Официант открыл бутылку, налил обоим по неполной рюмочке и, пожелав приятного вечера, отошел, меряя зал длинными и прямыми, будто циркуль, ногами.
— Слышала, он сказал нам «добрый вечер»? — напомнил Виктор Николаевич.
— Да, слышала.
Табаров удовлетворенно качнул подбородком, поднял рюмку.
— За нашу встречу! Когда-то виделись чаще. И, кажется, встречи приносили больше радости.
— Ты, Табаров, как всегда, прав.
— Может, просто логичен? — вырвалось у него.