Клад
Шрифт:
— Что значит — не хотел?
Саша выпил свою рюмку.
— Он покончил с собой.
И сбивчиво, без подробностей рассказал все, что необходимо было сказать, недоговаривая там, где можно было ограничиться.
— А монета от него, как на память… Это он бросил.
Она провела пальцами по лбу.
— Мне снилось недавно, что он пришел, и я вижу его внизу, под лоджией, а он взмахнул рукой и ушел. Значит, не просто взмахнул, а бросил… Но почему не написал?
— Я же говорил, он не хотел, не мог.
— Зачем же монета?
— Это завещание.
Вера молчала, но заметно было, что она не думает о главном, с точки зрения Пашкова, — откуда у
— Вы покажете мне его могилу?
— Да, Игорь Николаевич обещал. Поедем вместе.
— Это хорошо, — сказала Вера. — Да, хорошо, что он здесь. Мы будем ходить к нему. Девочка будет знать, где похоронен ее отец. Она скоро станет взрослой, она поймет, не осудит его.
— Вера, — прервал Александр Дмитриевич, — ведь он бросил монету не случайно.
— Да-да… Завещание.
— Возможно, он нашел клад.
Она пожала плечами.
— Не знаю, Мазин мне не говорил.
— Мазин и не мог сказать. Федор не успел сообщить.
— О кладе? Мазину?
— Он о тебе думал.
Вера снова пожала плечами.
— Не нужно о кладе. Лучше выпейте, Саша. Мне от водки нехорошо, особенно сейчас. А вы пейте.
— Вера! Что, если клад найдется?
— Не понимаю, Саша. Не до этого мне, сами видите.
— Конечно. Но это большие деньги. Никто не знает, где клад.
— Он нашел одну монету?
Спрашивала она без интереса. Саша понимал, что разговор о кладе неуместен, но не мог сдержаться.
— Он подал мне идею. Если она осуществится, ты будешь обеспечена.
— Что? Саша, вы много выпили. Но пейте еще, только не нужно об этом. Я прошу.
— Ты будешь обеспечена. Федор хотел…
Вера не слушала и не слышала.
— Не знаю, что я сейчас чувствую. Я не видела его много лет, я не надеялась видеть. Я вчера еще, даже сегодня утром считала, что он давно ушел из моей жизни. Сейчас мне так плохо. Я даже не могу вас о нем расспрашивать. Мне нужно пережить сначала.
— Мне лучше уйти?
— Не знаю. Я была очень рада, что вы позвонили. Тут опять появлялся этот отвратительный Валера, он вас искал.
— Зачем? — спросил Пашков, не думая, что Валера должен быть на рыбалке, а не разыскивать его в городе.
— Он вас спрашивал, Саша, — повторила Вера.
— Все меня ищут, но я никому не нужен. Вера, я иду домой. Но мы еще увидимся, Вера.
— Конечно.
— Возможно, я найду клад. Тогда твоя жизнь изменится.
— Саша! Я привыкла к своей жизни. Зачем мне клад?
«Клад ей не нужен? Ха-ха!» — вспоминал Пашков слова Веры, нащупывая в темноте ключом замочную скважину. Свет на лестничной площадке не горел. «Не осознала… Зато я осознал. Правда, не знаю, что с ним, с этим кладом, делать. Ладно, утро вечера мудренее. Были бы деньги… Наконец-то, зараза…» Ключ вошел в отверстие и повернулся. Александр Дмитриевич толкнул дверь, прошел нетвердо через прихожую и устремился к дивану. Раздевался он уже в полусне.
Разбудило сердце. Пролежал слишком долго на левом боку и проснулся от боли в груди. Впрочем, когда Пашков осознал себя проснувшимся, болело все, особенно голова. Он чувствовал себя старым, разбитым и слабым. «Что поделаешь, — попытался успокоить себя Саша, — если в моем возрасте ничего не болит, значит, уже умер. Но пока жив». Он сел на диване. «Кажется, на кухне осталось… Это хорошо. Подлечусь, засну спокойно, а утром и решится…»
Александр Дмитриевич поднялся и, не включая электричества, двинулся на кухню. Туда сквозь штору пробивался свет уличного фонаря. Недопитая бутылка и стакан
Полегчало, но сон не шел.
«Как она сказала? Привыкла, не нужен клад? Пожалуйста! Это же выход. Если ей не нужно, а Дарье наверняка мало, остаюсь один я. Что же я сделаю? Пора решить. Только без эмоций. Рассудим логично промытыми спиртом мозгами. Про и контра, за и против. Раз, два, начали!
Первый вариант. Бегу за рубеж. Решение, достойное мужчины. Новая жизнь. Не паршивая Захарова «фазенда», а ранчо в Калифорнии, пусть даже в Вермонте, как у Солженицына. Потягиваю виски на веранде, и ни строчки! На все плевать. Смотрю боевики в ящике. Прекрасно. Это про. А контра? Попадусь. Не сумею. Не тот человек. А если и сумею, через полгода совесть замучает. Запью и сдохну раньше, чем потрачу деньги. Не тот человек. Первый вариант отпадает».
Саша потянулся со вздохом.
«Второй. На блюдечке с каемочкой родному государству. Бескорыстно. Про? Чистая совесть: Немного. Прямо скажем, мизер. Чувствовать себя идиотом всю оставшуюся жизнь!.. В газете напечатают: «Так поступают советские люди», и советские люди на меня пальцами показывать будут. Посмотрите на кретина, который мог обеспечить спокойную старость, а сдыхает в нищете. По собственному слабоумию». И каждому придется ответить: «Совершенно верно. Именно так!»
Но почему обязательно в нищете? Вере ничего не нужно, а Дарье слишком мало, они отпадают. Нахожу и пользуюсь положенным. Однако предстоит еще заполучить вознаграждение. У нашего-то государства! У чиновников, мелкой сволочи. Глаза завидущие, руки загребущие, и, будь добр, отвали многие тысячи какому-то счастливчику, что в конторе штаны отечественного производства не протирал, на колхозной ниве не пахал и не сеял, мартен и шахту в кино только видел. За что ему, тунеядцу проклятому! Запросто найдут законный крючок, как пить дать докажут, что нет моей заслуги. За что же деньги платить? Само в руки пришло, вот и прояви честность, а не рвачество, отдай миллион! А за честность у нас не платят, честность у нас норма жизни, а если для тебя не норма, кто же ты такой? Не наш человек. И вместо тысяч рублей тысяча хлопот, затаскают, замордуют, пришьют дело не хуже сухово-кобылинского. Да еще рэкетиры унюхают… Не рад будешь. Тем более что, не ведая истины, подлецы в чем-то правы будут — не я ведь клад нашел, а Федор! Совсем скверно. Где сил на такую тяжбу взять!»
Сил он в самом деле не чувствовал.
«Как же быть? Плюнуть? Пусть лежит, мокнет памятник культуры в колодце? Забыть про странный случай? Нет. Такое никогда не забудешь. Никакой гипнотизер-сенс из головы не вытащит. Нет! Оставить клад на месте — ума лишишься. Взять нужно. Взять, как Захар взял? Ни себе, ни людям? Ну-ну, почему же? Во-первых, сокровища сохранены цивилизованному миру. Мир не знает об этом? Не беда, подождет. Полвека почти обходился народ без клада и еще обойдется. Народу сейчас жратва нужна, тряпье, ну, «жигули», ну, видеодрянь с порнухой — все преходящее, временное, барахло. Дефицит нужен, а не вечные ценности. До вечного не доросли духом. Факт. Пусть перестроятся сначала…