Клад
Шрифт:
— Теперь все в порядке. Бояться глупо. Жизнь исчерпана. Но я нашел клад.
Денисенко вздрогнул. Такого он не ожидал.
— Да, это возможность изменить жизнь. Но я не должен поддаваться. Жизнь прожита, изжита, съедена, непоправима… — Он говорил тоном гипнотизера, внушающего постороннему. — Не нужно, Федор, не нужно поддаваться иллюзиям. Ничего не будет. Саша достанет клад. Он обеспечит Веру и ребенка, а твое дело уйти. Ты должен уйти. Ты готов к этому. Ты уйдешь?
Федор поднялся на ноги.
— Не смей
Убедил ли он себя или водка помогла, но Федор сделал несколько шагов вперед.
— Стой! — выскочил перед ним Валера, преграждая путь.
Федор остановился и посмотрел огорченно.
— Что вам нужно?
— Ты нашел клад?
Лицо Федора задергалось.
— Уйдите! Вы мне мешаете.
— Стой, псих. Куда ты собрался? На тот свет?
— Вы все слышали? Тем лучше. Значит, вы понимаете, что я вас не боюсь.
Валера схватил его за отвороты джинсовой куртки.
— Где он? Клад где?
— Клад? В надежный руках. Не тратьте силы и не мешайте мне. Так будет лучше.
— Пьяный идиот! Это же деньги. Ты человеком станешь! Или пить будешь сколько хочешь! Зачем тебе вешаться?
Почему-то он решил, что Федор намерен повеситься в сарае.
— Где клад? Мы поделим его. Я все сделаю. Ты пальцем о палец не ударишь. Получишь свое и качай куда угодно. Где?! Я помогу!
— Вы поможете мне? — переспросил Федор.
— Факт, помогу! Ты, я вижу, ослаб в этой жизни, не уверен в себе. Ерунда. С каждым бывает. Я тебя на ноги поставлю. Я тебя вылечу. Я тебе помогу.
Они стояли рядом, но в темноте и в волнении Валера не видел, как меняется выражение лица Федора, как появляется и искажает его загадочно-страшноватая улыбка. Впрочем, он все равно не понял бы значения этой улыбки, как не понимал, в какой помощи нуждается Федор.
— Ты только послушай меня! Ты еще тысячу лет проживешь. Да как!
— Вы поможете мне.
— О чем ты говоришь! Я тебе лучше родного брата.
— Да, вы можете помочь. Вы уже помогли. Вам очень нужны эти деньги?
— Кому ж деньги не нужны! И тебе нужны. Я вовремя подоспел.
— Да, вы пришли вовремя. Сам бы я не справился.
— Понятно, дело непростое. Но я за тебя все сделаю.
— Нет, не за меня. Мне просто нужна… помощь.
— Я же сказал тебе, чудак! Где он?
Федор смотрел, и улыбка на лице застывала, превращалась в маску.
— Я должен умыться.
— Конечно, ты же выпивши, сейчас я тебе плесну на голову, придешь в себя, и порядок.
— Нет, я сам.
— Ну, давай сам.
Федор нетвердо двинутся к колодцу.
— Держись, чудак, держись. Мы еще поживем, мы еще заживем. Ишь, какую глупость выдумал! Если б не я… Давай-ка солью.
Федор отвел его руки, потянувшиеся к ведру.
— Нет,
— Ну, как хочешь. Хозяин — барин.
Валера даже остановился в восторге от исключительной удачи.
— Спасибо. Я бы не справился сам, — сказал Федор тихо и резко толкнул ведро вниз.
Денисенко даже не бросился, чтобы удержать, помешать, настолько ошеломило его происшедшее. Наконец-то Федору повезло в этой жизни, в оставшиеся ее секунды. Он потерял сознание под первым же ударом, но не упал, следующие как бы поддерживали его на ногах, он не успевал рухнуть, каждый очередной удар подбрасывал валившуюся голову. И только когда рукоять совершила последний оборот и цепь натянулась, вздрагивая судорожно, как и умирающий человек, тот опустился на колени и сел…
— Убил, убил, — повторил Валера, не понимая, что страшным враньем достигает цели противоположной, окончательно лишая Александра Дмитриевича даже призрачной надежды.
«Если Федор сказал, а «этот» все-таки убил его, не может же он меня в живых оставить?»
Мысль была простой и ужасной.
«Что бы я ни сделал, он убьет меня. Вот и все. Вот и все».
Было абсурдно, почти невероятно знать, что сейчас тебя убьют. Саша не ведал, что происходило в последние минуты в душе Федора, но в отличие от него сам он хотел жить, так хотел жить, как никогда еще не хотел.
Птицы на балконе, будто спугнутые вспышкой ужаса в его душе, сорвались с перил и вспорхнули стайкой…
Совсем тихо стало.
— Ну? — произнес Валера.
— Ты же видишь, — Пашков повел головой насколько мог, оглядывая разоренную комнату, — тут нет ничего.
— А где?
— Там, закопан во дворе…
«Зачем я это? Разве повезет он меня к Захару? Перестань цепляться за жизнь. Не унижайся, бесполезно».
И тот подтвердил, скрипнув зубами. Так хорошо начавшаяся «операция» стала давать сбои. «Похоже, не врет, гнида. Ну, ничего, получишь под конец на всю катушку…»
— Это усложняет положение. Придется тебя упаковать как следует… Сам понимаешь, веревки, кляп, в одеяло заверну. Чтобы с гарантией, чтоб ни звука. И доеду. Если найду, вернусь, развяжу… Если врешь, время тянешь, тоже вернусь, тогда тебе никто не позавидует.
«Неужели мне сейчас можно позавидовать? И если найдет, и если не найдет, я за это время все равно сдохну…» Пашков представил себя неподвижным, задыхающимся, с кляпом, в одеяле. «Сердце не выдержит… И никто не спасет. Если и придет кто, позвонит и уйдет. Когда это решатся дверь взломать? Через неделю, через месяц? Когда вонь до соседей дойдет?»
Смерть в ватном мешке казалась настолько мучительной и кошмарной, что Саша в слабости пожалел о том, что клада нет в квартире. «Тогда «этот» взял бы клад и убил меня поскорее. Но клада нет. Что же делать? Молчать. Пусть сейчас убивает, сразу».